Угар уходит. Мороз из сада
Течет струею, как молоко.
И оседает белесой влагой
На пальцах стиснутых, на столе,
На клочьях сморщившейся бумаги,
Слегка отсвечивая во мгле...
1975
***
В просторе голубом
Кружится птичья стая.
И чист, и свеж мой дом
В сыром начале мая.
А впрочем, дом – не дом.
Случайный угол только!
Мы их сменили столько...
Но стоит ли о том?
Не стоит! Так о чем
Я говорить собрался?
Вот видишь, растерялся...
Да, вспомнил! За окном,
Распахнутым окном
Проходит май холодный,
И чист, и свеж мой дом,
Как юноша влюбленный.
Над убранным столом
Струится ветер зябкий.
И пол, протертый тряпкой,
Не помнит о былом.
Не помнит о былом?
Да нет, не забывает!
А если забывает,
То как бы и с трудом.
Ему ли, день за днем
Следившему за нами,
Забыть о том, о чем
Мы не забыли сами!
Мы в памяти живем,
Как бы в кругу огромном,
Как бы в лесу сожженном,
И все-таки живом!
................
................
1975
После грозы
Пароход уходит. Дым
Лентой вьется за кормою.
Хорошо быть молодым,
А веселым – лучше втрое!
Как шипит морской прибой,
Разбивается о сваи!
Солнце всходит надо мной,
Ничего не узнавая!
Снова ярок мир и чист,
Снова сердце бьется ровно.
Но кружится желтый лист,
Оторвавшийся от кроны.
И следят, следят за ним
Настороженные ветви,
Утро, море, старый Крым,
Черный дым, соленый ветер,
Перевернутый баркас,
Это небо голубое...
Словно что-то вдруг иное
Им привиделось сейчас.
1976
Стирка
Бутылка с прокушенной соской,
Ребенок, а там, за стеной,
Грохочут стиральные доски,
И стиркою пахнет большой.
Там женщины рук не жалеют,
Пар душной плывет пеленой,
И мыльная пена белеет,
Как гроздья сирени густой.
Им некогда остановиться,
Вздохнуть, распрямиться на миг.
Распарены красные лица,
Развилися локоны их.
Но вот остается немножко.
Пылает закат вдалеке.
Пеленки, рубашки, дорожки
Развешаны ни чердаке.
Теперь отдохнуть не мешает,
И, сидя за узким столом,
Три женщины тихо болтают
Чуть слышным за шаг шепотком.
О чем? Все о том же, о том же,
О вечных заботах своих.
И жизнь и ясна, и несложна
В глухом бормотании их.
И смотрит малыш изумленный
На окна, раскрытые в сад,
Откуда на свет воспаленный
Летят мотыльки и летят.
1976
***
Дай мне гнева и любви,
Дай спокойной силы духа,
Чтоб не жить мне меж людьми
Ни вползренья, ни вполслуха,
Чтоб принять мне на себя
Все, что отдал Ты нам, Боже,
Чтоб – ничтожного ничтожней! –
Из грязи поднялся я.
1977
***
Все, что так трудно исправлялось,
То, что навеки зачерпнулось,
Все где-то срока дожидалось
И вот опять ко мне вернулось.
Пусть от банальностей не скрыться,
Теперь желанья никакого
Нет – на исписанной странице
И одного исправить слова.
1977
***
В колею струящийся песок –
Радости, разлуки и печали...
Слава богу, путь был так далек,
Что в конце забыли о начале.
И когда опять пришли туда,
В те края, откуда убегали,
Так смотрели, словно никогда
И нигде их раньше не видали.
1977
***
Моя любовь горька, остра, –
Как с сердцем жить моим? –
Ее порывами, как дым
Несет весеннего костра,
Как дым от высохшей травы,
На бледные кусты,
На слабый проблеск синевы
Апрельской высоты…
1977
В степи
А. Ревуцкому
1
Проскакали кони,
Улеглася пыль.
И шумит спокойно
Эх, да седой ковыль.
И лежит убитый,
Закусивши рот.
То ли был бандитом он,
То ль наоборот.
И глядит, оскалясь,
В небо голова.
И шумит, качаясь,
Эх, да ковыль-трава.
1969
2
Пронеслись, столкнулись грудью,
Конь умчался на свободу,
Заалела кровь.
Кто, откуда, что за люди?
Повстречались, сшиблись с ходу –
И исчезли вновь.
Разлетелись, словно птицы!
Лишь одни лежит, не дышит,
Посреди равнин.
Кто убитый, кто убийца,
Кто расскажет, кто услышит? –
Знает Бог один!