О, как прекрасно в мире жить!
К кому идти, куда спешить,
Кто наши дни считает?
И все, что было, все, что есть –
Лишь эта длящаяся песнь,
Она не умирает!
1971
Зимний город
Зимний город. Дым густой мороза.
Наледь близких крыш.
На стекле бледнеющие розы.
Куришь и молчишь.
Резко тянет холодом из щели,
Заметен карниз.
Сердце, словно детские качели,
Вверх и вниз!
Оттого, что одинок и молод,
И опять, опять
Все метет декабрь, заносит город,–
Оттого не спать!
Все ловить в кружении метели,
Звонкий, ледяной,
О тебе тоскующей свирели
Голос молодой!..
1971
***
Мне воды в горсти твоей напиться,
Губ твоих дышать морозной вьюгой,
И кружит душа моя, как птица,
Над своей покинутой подругой.
Вышивай мне, память ледяная,
Золотым узором расставанья.
Ночь стоит высокая, чужая,
Под мохнатой шапкой мирозданья.
Но трубят метели молодые
Не о смерти – о любви и страсти.
И горят глаза твои слепые,
Словно звезды в мраке и ненастье.
1971
***
Неясный возглас. Шелест платья.
Как бы двойное восприятье:
И сердца стук, и звук шагов!
К окну! За ними! Никого...
Лишь ночь июльская, густая,
В высоких звездах и цветах
Стоит в пыли двора, босая,
С туманным месяцем в руках.
Но сердце тянется навстречу
Совсем иному бытию:
Излить и музыкой, и речью
Любовь мгновенную свою!..
1971
Утро
Ночи вьюжны в декабре,
Я проснулся на заре,
Дверь открыл – увидел солнце
И сугробы во дворе.
Все искрилось и пылало
В алом пламени пожара.
Уходила в синеву
Жизнь моя клубами пара.
А навстречу, над Москвой,
Лучезарной, молодой,
Утро новое вставало
Чернобровою вдовой.
Что пред вечною природой
Наши временные годы,
Если льется с небосвода
Луч пронзительной свободы,
В синеве сверкают розы,
И горит зима над нами
На витых столбах мороза
Ледяными куполами.
1972
Грибник
Г. Иванову
Но все, что имеет начало,
Имеет конец. И о том
Сегодня ему прокричала
Кукушка скупым языком.
Он думал о смерти, что ею
Нельзя ничего объяснить.
Он думал о том, что стареет,
О том, что не хочется жить.
Что прежние мысли и чувства
Ушли навсегда от него.
Что нету любви, а искусство
Не значит почти ничего.
Он взвесил всю жизнь пред собою
И честно хотел отыскать
Хотя бы мгновенье какое,
Которое жаль отдавать.
И, сев на траву у дороги,
Без всякого смысла в глазах
Смотрел отстраненно и строго
На пыль на своих сапогах.
1972
Пчелы
На двери колеблется марлевый полог,
Колышется легкая тень на полу,
И роз на столе перепутанный ворох
Невольно влечет за пчелою пчелу.
Девчонка приносит ведро из колодца.
Она в босоножках, в халате цветном.
Букет составляет – и слышно потом,
Как струйка в графин приготовленный льется.
Выходит старушка, глядит на часы.
– Ну что же, пора! Подождем у дороги!
Идут. И, сырая еще от росы,
Трава холодит обнаженные ноги.
Но нет. Не дождались. Вернулись назад.
Сидят на веранде. – Теперь уже к ночи.
Старушка вздыхает и что-то бормочет.
И слышно, как в комнате пчелы звенят.
1972
В Хосте
Холодное «Цоликаури»,
Спускается вечер густой.
Ряды кипарисов, ликуя,
Уходят в безбрежный покой.
Сливаются небо и море.
Не видно стеклянных валов.
И странно скользят на просторе
Огни кормовые судов.
В беседке, увитой лозою,
Свисает со стен виноград,
И зыбко трепещет листвою
Во мгле исчезающий сад.
От свечки колеблются тени,
Хозяйский шипит патефон.
Доносится тихое пенье
И кружек наполненных звон.
Случайная встреча, забава,
Глаза из-под темных ресниц.
Любовь, и разлука, и слава,
И юность, и жизнь без границ!
...Но вечер окончен. Потушат
Свечу, как полет мотылька.
И ночь распускается душной,
Белеющей чашей цветка!..
1972
Град
Внезапно без дождя густой ударил град.
Поднялся ветер вдруг, и синий свет, густея,
Прекрасно изменил в жару пылавший сад,
И шумно ожила дремавшая аллея.
Какой-то гул возник, какой-то странный стон.