— Я слушаю, Кузьмич, внимательно слушаю.
Продолжая свою тяжелую работу, танкист начал быстро говорить:
— На станцию Любань гитлеровцы ежедневно пригоняют 60–70 вагонов с боеприпасами. Большинство из них артиллерийские снаряды 120 мм. Разгружаем мы их, как правило, вот в этой, южной, части станционных запасных путей. Рядом вон с тем домом. — Мужчина рукой показал на спшционное здание, куда совсем недавно вошел немецкий офицер, и продолжил: — Так вот рядом с этим домом находится зенитная батарея из двенадцати орудий. Она прикрывает с юга станцию Любань. Батарея сильно замаскирована сетками. С воздуха ее увидеть невозможно.
Наклонившись, Кузьмич долго укладывал с напарником очередную шпалу, потом посмотрел на юного разведчика и спросил:
— Тебе все понятно, Петя? Может, помедленнее говорить?
Мальчик поднял голову и тихо сказал:
— Мне все понятно, Кузьмич.
Танкист продолжил:
— Ожидающие разгрузки вагоны стоят на запасных путях к северу от станции. Это в километре отсюда. И там, в березняке, — замаскированная зенитная батарея.
Тут Кузьмич увидел, как у костра резко поднялись двое немецких солдат и, держась за рукоятки автоматов, стали внимательно наблюдать за работающими военнопленными. Танкист замолчал и стал с Семенычем возиться с тяжелой шпалой. Солдаты поговорили о чем-то между собой, прокричали:
— Лос, лос… Бистро, работа бистро…
Затем фашисты уселись на плащ-накидки, наброшенные на шпалы, и занялись костром. А Кузьмич зло сплюнул и громко проговорил:
— Ишь, сволочи, не сидится им у тепла. Вынюхивают все…
Затем он тепло посмотрел на мальчика и ласково сказал:
— Теперь, Петруша, слушай меня дальше.
Тот в знак согласия кивнул головой, а танкист продолжил:
— Ты видел, что половина пленных была загнана в машины и увезена. Они занимаются разгрузкой машин с боеприпасами, которые грузят наши товарищи на станции. В восьми километрах севернее Любани, на шоссейной дороге, в небольшом лесу фашисты создали огромный склад артиллерийских снарядов и гранат. Штабеля со снарядами и ящики с гранатами высотой более двух метров тянутся почти на километр. Склад обнесен колючей проволокой. Охраняет его зенитная батарея и взвод гитлеровских солдат с тремя врытыми в землю танками. Вот бы направить на него нашу авиацию. Да, это был бы грандиозный фейерверк…
Кузьмич замолчал. До мальчика доносилось лишь только кряхтение и проклятия в адрес Гитлера и его своры. Танкист и Семеныч, не останавливаясь ни на минуту, продолжали свою тяжелую работу. Петя решил, что настала очередь поговорить с Кузьмичом и о лагере. Немцы все так же сидели у костра и изредка покрикивали на военнопленных. Мальчик поднял голову и, когда танкист с Семенычем подошли со шпалой к краю штабеля, задал вопрос:
— Алексей Кузьмич, меня интересует ваш лагерь. В первую очередь его внутренний распорядок.
Тяжело вздохнув, танкист ответил:
— Это не лагерь, дорогой мой мальчик. Это кухня смерти, где ежедневно от голода, непосильной работы, побоев и издевательств гибнет до тридати человек. В нем содержится около 1500 советских военнопленных. Наш лагерь относится к фронтовым сборным, которые подчиняются отделу по делам военнопленных при Верховном командовании фашистской Германии. По идее, военнопленные таких лагерей должны направляться через некоторое время в глубь Рейха или в захваченные фашистами страны. Однако никто из моих товарищей никуда не вывозился, и используемся мы исключительно на разгрузке боеприпасов и на различных строительных работах оборонных объектов.
Тут Кузьмич умолк, а через несколько секунд приказным тоном произнес:
— А, ну, Петя, быстро в кусты. И не высовываться. К нам идет сам унтер-офицер Ганс Шиллер. У, скотина жирная!..
К военнопленным приблизился толстый гитлеровец, пнул кованым ботинком худого, невысокого военнопленного. Тот от неожиданности упал и ударился головой о шпалу. Товарищи помогли ему подняться на ноги, а Ганс Шиллер подошел к штабелю и стал кричать:
— Свинки рюски… Надо работа бистро. JToc, лос… Бистро… А то всех пуф, пуф…
Улыбаясь, он целился из автомата в военнопленных и кричал:
— Пуф, пуф… Рюски свинки…
Покричав на военнопленных, унтер-офицер ушел к костру. Петя тихо выбрался из кустов и занял свое место у штабеля. Кузьмич улыбнулся мальчику, подмигнул ему и продолжил:
— Все военнопленные разбиты на роты и содержатся в отдельных изолированных бараках. Поддержкой внутрилагерного режима занимаются дежурные коменданты лагеря, их помощники из военнопленных, командиры рот — они же воспитатели из солдат охраны и специальная лагерная полиция из предателей Родины. Охрану пленных в лагере и на работе, их этапирование осуществляют солдаты двух специальных охранных взводов. Живут они в крестьянских домах, расположенных вблизи лагеря. В охране лагеря используются около тридцати специально обученных громадных овчарок.