========== Часть 1 ==========
Тяжелые серые тучи низко нависали над землей. Шел мелкий снег. Было не холодно, скорее — зябко и слякотно. У края тротуара темнела подтаявшая грязно-снежная масса, отброшенная сюда колесами сотен — нет, тысяч — машин. На автобусной остановке стояло пять человек: трое женщин, пожилой мужчина и подросток. Все они были явно не знакомы друг с другом, но в то же время неуловимо похожи. Все — в темной одежде, с усталыми лицами. Женщины держали в руках тяжелые сумки с продуктами, отчего-то не решаясь поставить их не то что на землю, но даже и на скамейку, мужчина нервно стучал свернутой газетой по ноге, подросток с закрытыми глазами покачивался из стороны в сторону, хотя наушников на нем не было.
Метрах в двадцати от остановки на тротуаре переминался с ноги на ногу Илья. Вид у него был также нервно-взъерошенный. Он то и дело смотрел в небо и морщился из-за падающих на лицо снежинок. Он ждал меня.
Машина, которую поймали для меня Тигренок с Медведем, остановилась. Я попрощался за руку с ее хозяином, депутатом, и вышел. На лице Ильи отразилась смесь облегчения с раздражением.
— Чего так долго? — подойдя, спросил он. — Шеф заждался.
— Что здесь происходит?
— Сейчас сам все увидишь. Идем.
От широкой заполненной машинами улицы наискосок во дворы вела узенькая утоптанная дорожка. Вдоль нее тянулся низкий зеленый забор, серели зигзагами голых веток кусты. Фонари горели через один, но их света почему-то хватало. От супермаркета тянулась вереница нагруженных покупками женщин. Интересно, почему тяжелые сумки у нас в стране чаще всего носят именно они, а не мужчины?.. Впрочем, эта мысль мелькнула в моей голове и пропала. Сейчас нужно было сосредоточиться на девушке с проклятьем, которую я несколько дней назад встретил в метро.
Я задал Илье пару вопросов. Не для того, чтобы получить информацию, а просто, чтобы не идти в тишине. Почему-то владевшая всеми вокруг нервозность перекинулась и на меня. Услышав о готовности к эвакуации, я сбился с шага. Иные могут покинуть Москву?! Но как, почему? Из-за простого проклятия?
Тут из-за домов показалась серая девятиэтажка, над которой… ого! На фоне темного серого неба вращался исполинских размеров черный смерч. Высотой он был раза в два больше дома, который загораживал всю его нижнюю часть. Огромный, пугающий, подавляющий всех в радиусе нескольких километров.
Вот это проклятье! Кто ж ее так?..
Мне в плечо впились острые когти. Я оглянулся и увидел вышедшую из сумрака Ольгу. Ее глаза округлились, перья встали дыбом, отчего и так немаленькая сова увеличилась чуть ли не вдвое. Она явно боялась, и сильно. Эта реакция древней Иной, повидавшей в жизни куда больше, чем я, пугала даже сильней, чем сама воронка. Уж если Ольга так всполошилась… недаром, похоже, шеф заговорил о всеобщей эвакуации. Я подобрался. Окликнул изорвавшую мою куртку в клочья сову — хотел спросить ее, что она думает о происходящем, — но напарница взмахнула крыльями и взлетела, напугав случайных прохожих.
— Говорят, в Хиросиме воронка была и то ниже, — сказал Илья.
— Быстро растет? — кивнул на смерч я. Хоть тут и было множество куда более опытных, сильных и мудрых чем я, Иных, хотелось разобраться.
— Рывками. Не задалось в этот раз у Игната. Что-то он сделал такое, от чего воронка стала расти. Да еще как расти-то!
— Странно, — удивился я. — Обычно Игнат справляется. Да и такой рост… отследил его наш противник, что ли?
— Похоже на то. Отследил и подкинул в инферно дров.
Я хмыкнул, демонстрируя, что оценил простецкую шутку Ильи. Молодец, не унывает. Но мне было не до смеха. Тревожность все нарастала.
— Хорошо шеф вовремя отозвал оттуда Игната. Воронка хоть чуть-чуть, но стабилизировалась.
— Надолго ли…
Мы подошли к девятиэтажке, и Илья кивнул на ближайший подъезд.
Внутри было довольно чисто. Недавно тут, похоже, закончился ремонт и в сумраке, как это ни странно, синего мха росло немного. На лестничной клетке первого этажа располагались два лифта, стена с почтовыми ящиками, четыре квартиры. В одной из них и разместился наш оперативный штаб. Мы вошли через закрытую в обычном мире, но распахнутую в сумраке дверь.
В квартире было шумно, накурено и многолюдно. Казалось, что весь Ночной Дозор Москвы, кроме, разве что, дежуривших возле Егора Тигренка с Медведем, перебрался работать сюда. Наше появление прошло незамеченным. Да и не мудрено: в такой-то толчее.
— В спальню, шеф там, — Илья указал мне нужную комнату, а сам отправился, судя по запаху и доносившимся оттуда звукам, на кухню.
Я немножко ему позавидовал: куда приятнее обсуждать проблему с коллегами за чашкой чаю или рюмкой чего поинтересней, чем идти к шефу. Особенно, когда у тебя нет ни понимания ситуации, ни идей. Да и напарница куда-то исчезла.
Но делать было нечего. Раз шеф ждет именно меня, нужно идти.
Нацепив на лицо вежливую улыбку, я вошел в спальню и оторопел.
Но не полулежащий на кровати шеф в пестром восточном халате, не дежурившие у окна Данила и Фарид с боевыми жезлами наперевес, даже не каким-то образом оказавшаяся тут раньше меня Ольга привели меня в шоковое состояние. Кроме них в комнате находился еще один человек. Нет, не человек. Иной. Темный.
Тот, кого я надеялся не увидеть больше никогда. Тот, кого старался забыть. Тот, кого несмотря ни на что, все эти годы помнил.
Артур… моя несостоявшаяся любовь. Ты ведь чуть не сломал меня тогда. Если б не Гесер…
Воспоминания набросились на меня стаей голодных шакалов. Жестокие, оголтело рвущие на части, даже сейчас, пять лет спустя, глубоко ранящие.
А ведь как хорошо все начиналось…
***
Мне тогда было двадцать четыре. Я учился в аспирантуре, писал кандидатскую, работал сисадмином в торгующей компьютерами фирме «НИКС» и не знал, что на свете кроме людей существуют Иные. Что я сам вскоре стану одним из них. Хорошее было время. Я получал приличные деньги, у меня было много друзей, с которыми мы ходили по барам, писали на спор дурацкие проги, с мая по октябрь ездили на рыбалку и на шашлыки.
С Артуром я познакомился совершенно случайно. Это произошло на какой-то скучнейшей выставке, куда меня затащила коллега. Она у нас была новенькой, миниатюрная смешливая блондинка, за которой, конечно, тут же бросились ухаживать все мужики. Не скажу, что она мне так уж сильно нравилась, но я тоже время от времени дарил ей шоколадки, приглашал в кино, а один раз — даже в цирк.
На той выставке я откровенно скучал. Анечка встретила там каких-то своих знакомых, и я чувствовал себя лишним. Мне хотелось домой, к родному компьютеру, непройденным новым игрушкам, ну, в крайнем случае, в какое-нибудь тихое кафе. А вместо этого я вынужден был в компании незнакомых людей подолгу стоять возле странных, абсолютно неэстетичных экспонатов, и слушать бесконечную восторженную трескотню.
Я до сих пор не понимаю, что люди находят в так называемом современном искусстве. Что красивого в мусоре, громко именуемом «инсталляциями»? Все эти промышленные конструкции, консервные банки, компьютерные и радиодетали… разве это искусство?! Я люблю живопись. Пейзажи, портреты, исторические и бытовые сцены. Репина, Кипренского, Левитана, Куинджи… В их работах чувствуется мощь и одухотворенность. Помнится, когда я только приехал в Москву, я любил ходить в Третьяковскую галерею. Я мог бродить там по залам часами, зависая то у одной, то у другой картины. А здесь что?! Не искусство, а «голый король»!
— Отойду ненадолго, — сказал я Анечке после того, как она с подружками минут десять проохала возле фалообразного непонятно чего. Она кивнула, даже не повернувшись в мою сторону, и я подумал: не послать ли все к черту, не уйти ли прямо сейчас? Но нет. Я был слишком хорошо воспитан, и если уж вывел барышню в свет, то должен вернуть ее к дому.