— Они все тебя знают? — я киваю. — Почему? Я думала, ты предпочитаешь держаться в тени.
— Этот город принадлежал Сэйнтам на протяжении многих поколений, — говорю я, протягивая ей руку, которую она берет, когда мы выходим на более оживленную улицу. — Дело не только во власти, Амелия. Мы заботимся о людях, которые делают Редхилл своим домом, включая бизнес. Большинство из этих людей в то или иное время обращались к нам за кредитами, за помощью или защитой.
— И тогда они становятся тебе должны?
— Стал бы банк предоставлять кредит по доброте душевной?
— Конечно, нет! — она насмехается. — Но банк не будет мучить человека или его семью, потому что он не можете вернуть долг.
— Ты слишком много смотришь фильмы.
— Что, прости?
— Я не говорю, что все семьи, подобные нашей, правят также, и в некоторых случаях, в зависимости от ситуации, мы используем экстремальные методы, но если кто-то не может вернуть то, что мы дали, ему предлагают отсрочку или возможность отработать. Если я буду пытать или убивать каждого, кто должен мне деньги, то половина этого города опустеет, — она замолкает. — Не бери в голову, Амелия, это новое, и это много.
Она кивает, но молчит рядом со мной, ее рука расслаблена в моей. Я направляю ее к небольшому бутику на углу, открываю перед ней дверь и ввожу ее в прохладное помещение с кондиционером.
— Сьерра, — окликаю я ее, слегка улыбаясь при виде новой одежды на манекенах и вешалках.
— Пример того, как можно отработать долг, — шепчу я Амелии. — Сьерра пришла ко мне, когда ее бизнес переживал трудности, у нее не хватало средств, чтобы удержать его на плаву и расплатиться с долгами. Мы одолжили ей полмиллиона, и в течение первого года она продолжала испытывать трудности, поэтому мы предложили ей обмен. Она не стала возвращать нам долг, а взамен стала нашей швеей по пошиву одежды на заказ.
— Она сделала мое свадебное платье?
Я насмехаюсь.
— Нет, она отказалась. Не считала это правильным.
— Она мне уже не нравится.
— Понравится. Она вспыльчивая, как ты. Ее долг давно погашен, но у нас хорошие отношения с ней и ее семьей, поэтому она продолжает работать с нами.
— Габриэль!?
Я слышу ее голос, приглушенный акцентом, и тут она высовывает голову из-за угла и улыбается. Она была красивой женщиной со смуглой кожей и ониксовыми глазами. Маленькая, но полная жизни. Она процветала в этом магазине и на своей работе, а когда ее здесь не было, я знал, что она часто работала на кухне своей мамы, расположенной рядом с пристанью, обслуживая моряков, которые приходили в порт, и кормя их сытными и согревающими домашними блюдами, которыми они так славились.
— Si (прим. пер. — Да), Sierra, — приветствую я ее объятия и целую в обе щеки, прежде чем она осмотрит меня, бросив взгляд на заживающие раны на моей руке. Она громко хмыкает и закатывает глаза.
— Всегда новый шрам, когда я тебя вижу, Габриэль.
— Опасность работы.
Она поджимает губы, а затем обращает свой глубокий взгляд на Амелию.
— Ты, должно быть, его новая жена. Мне очень жаль.
Амелия разражается смехом, сладкий звон которого ударяет меня прямо в грудь. Она смеялась мало, не тогда, когда звук был таким великолепным, как этот. Я не замечал, что смотрю на нее, пока Амелия не поймала меня и не остановилась, вернув свое внимание к Сьерре.
— Я Амелия, — она обращает свое внимание на меня. — Я слишком хороша для тебя, Габриэль.
Я стою в шоке, а Сьерра выхватывает Амелию из моих рук и ведет ее на экскурсию по бутику, демонстрируя одежду, которую она сама разработала и сшила. Амелия залюбовалась каждой вещью, восхищаясь дизайном и замысловатостью работы Сьерры. Она выбирает несколько вещей с полки и берет их в руки.
— Ну что, приступим? — Сьерра спрашивает, когда я оплачиваю выбранные Амелией вещи в магазине, молча одобряя облегающее белое летнее платье с корсетом, в котором Амелия будет прекрасна.
Я киваю.
— Пожалуйста, Сьерра.
— Что мы делаем? — спрашивает Амелия.
Сьерра улыбается ей, в ее светлых глазах столько тепла. Она стала близким другом семьи, а вместе с ней и ее семья. Они были яркими, шумными, противоположными всем Сэйнтам, и когда они приезжали раз в несколько месяцев, дом преображался. В что-то теплое. Ее мама готовила вместе с братом, занимая всю кухню, и в моем доме несколько дней пахло специями и домашней едой.
— Я в восхищении от твоего мастерства, Амелия, — говорит ей Сьерра, направляя ее в дальнюю комнату. — У тебя невероятный талант.