— К дому, — приказывает Габриэль.
Водитель кивает, и, когда он двигается, его куртка немного поднимается, показывая пистолет за поясом.
Я изучаю его еще немного: светловолосый, широкоплечий, чертовски крупный. С татуировками, выглядывающими из воротника рубашки.
Он встречает мой взгляд в зеркале и ухмыляется.
Мое сердце просто замирает.
Он был чертовски страшен.
— Амелия, это Энцо.
Мужчина ворчит. Ворчит.
— Он мало говорит, — пожимает плечами Габриэль, откидываясь на спинку сиденья. — На ближайшее время я попросил его присмотреть за тобой.
— Присмотреть за мной? — пискнула я.
Энцо подавляет смех, а я злобно смотрю на Габриэля.
— Что ты имеешь в виду?
— Пока я не поймаю того, кто это делает… — его глаза переместились на швы на моей голове. — Я не хочу, чтобы ты оставалась одна, а я не могу сейчас доверять новым людям.
— Но ты доверяешь Энцо?
Этот человек казался скорее зверем, чем человеком. Господи Иисусе.
— Да. Я не могу быть рядом все время, поэтому, когда меня не будет, Энцо согласился быть твоим телохранителем.
— Телохранитель. Энцо.
Возможно, моя голова еще плохо работала, потому что я не могла расслышать его правильно.
— Да.
— Зачем мне телохранитель!?
— Нам действительно нужно это обсуждать, leonessa?
— Но…
— Ты можешь сразиться со мной позже, — Габриэль поднимает мою руку, проводя большим пальцем по небольшому синяку на том месте, где медсестра делала прокол для капельницы. А затем он шокирует меня, поднося тыльную сторону ладони к губам и нежно целуя ее.
— Я испугался, — шепчет мужчина.
Внезапно перегородка между передним и задним сиденьями начинает подниматься, загораживая Энцо. Габриэль слегка улыбается.
— У ублюдка что-то не в порядке с проявлением чувств, — шутит он.
— Габриэль…
Габриэль поднимает свои огненные глаза, чтобы встретиться с моими.
— Я думал, что потерял тебя еще до того, как ты появилась у меня, Амелия.
— Я в порядке.
Он тяжело вздыхает.
— Прости меня.
— Все в порядке, я прощаю тебя, — поспешно говорю я.
— Я должен был защищать тебя! — он опускает глаза на мою руку, прежде чем поцеловать ее еще раз, затем он поворачивает ее, проводя носом по тонкой коже на моем запястье, следуя за тонкими голубыми линиями вен. — Я не справился.
— Габриэль, — начинаю я.
— Я хочу тебя, Амелия. Я хочу тебя. Ты моя, но этого недостаточно. Мне нужно больше тебя. Но потом я нашел тебя в бассейне, когда ты истекала кровью…
— Ты видел, как люди страдают, Габриэль, со мной все в порядке
— Я видел много дерьма, Амелия. Но я никогда не хочу, чтобы ты снова пострадала.
Он прижимается губами к моей коже.
— Габриэль, — я запускаю пальцы в его волосы. — Я всегда рядом.
Глава 33
Габриэль
Амелия спит, но не в той кровати, к которой она привыкла. Вместо этого я устроил ее рядом с собой, уговорил занять мое место, и теперь она спит под тяжелым одеялом, ее маленькое тело утопает в подушках и простынях.
Я делаю шаг к кровати, но останавливаюсь на месте, услышав детский крик. Линкольн был дома.
У меня было мало опыта общения с детьми, но я знал, что Амелии нужен отдых, поэтому впервые после ранения я оставил ее.
Я застаю маму в комнате, которая безуспешно пытается успокоить очень расстроенного Линкольна. Он бьется и кричит в ее руках, вырываясь.
— Что происходит? — спрашиваю я.
— Ему нужна мама, — говорит она, успокаивая мальчика, как могла. Моя мама лучше всех умела обращаться с детьми: она вырастила меня, брата, а потом и близнецов, когда отец забрал их. Она помогала с детьми моих мужчин, относилась к ним как к родным, к их матерям тоже. Она была семейным человеком до мозга костей, поэтому, когда я наконец смотрю на нее, вижу ее изможденность, потерю борьбы, я понимаю, что она пыталась сделать Линкольна счастливым гораздо дольше, чем это было возможно. Мальчику нужна была мать, и никакие уговоры сейчас этого не исправят.
Амелия была замечательной матерью, это было видно любому, и то, что Линкольну было не по себе без нее, подтвердило тот факт, который я знал с самого начала, что она — лучший человек для моего племянника, лучшая мать.
— Отдай его мне, — требую я, но мама колеблется.
В моей груди зарождается боль от ее недоверия. Я никогда не обижу мальчика, но в глубине души она в это не верит. Моя собственная мать.