Очень красивая.
Кончики моих пальцев нажимают на ее нижнюю губу, вдавливаясь в теплую пухлую плоть, прежде чем я позволяю своей руке провести по передней части ее горла. Ее тонкие линии противоречат той женщине, с которой я только что столкнулся.
Вздохнув, я убираю руку и быстро осматриваю ребенка, а затем отхожу к окну, высматривая внедорожник, на котором приедет Ашер. Уже через пять минут я вижу, как фары машины прорезают дождь и останавливаются рядом с моей машиной, припаркованной сзади.
Он вылезает из машины, перебегает через площадку и исчезает в здании. Мне не нужно открывать ему дверь.
— Габриэль? — он зовет, его оружие находится перед ним, нацеленное в землю, но готовое к применению.
— Убери его, — приказываю я, становясь лицом к лицу с ним перед дверью, скрывающей два спящих тела внутри. Я уже нашел ключи от ее машины в миске на кухне, поэтому бросаю их ему. — Найди эту машину и возьми автокресло с заднего сиденья, установи его на заднее сиденье моей машины.
— Прости?
Я наморщил лоб, остатки терпения были уже на подходе.
— Какие-то проблемы?
Он поднимает руки, сдаваясь, и делает то, что я прошу, а затем возвращается, отряхивая воду с волос, как собака. Я киваю и открываю дверь, показывая сначала ребенка, который все еще спит на кровати.
— Собери сумку с вещами ребенка, одеждой, подгузниками, все, что найдешь.
— Черт, Габриэль, — вздохнул мужчина.
— Ашер… — требую я.
Он начинает выполнять поручение, а я подхожу и смотрю на женщину, все еще лежащую без сознания на полу. Когда Ашер заканчивает, я насмешливо кривлюсь, глядя на то, насколько маленькая эта сумка. Я передаю ему ребенка, и он отшатывается.
Я поднимаю бровь.
— Это ребенок, а не змея.
— Я не боюсь змей.
Я закатываю глаза, говоря: —Возьми его.
Скривив губы и повесив сумку на плечо, он забирает у меня ребенка, крепко прижимая его к себе.
— Где его ма… — его слова обрываются, когда я наклоняюсь, просовываю одну руку под колени девушки, а другую — под талию и поднимаю ее с земли. Ее голова запрокидывается назад, шея сгибается под неестественным углом, от которого утром будут болеть мышцы шеи.
Он не задает вопросов. Не спрашивает, почему она идет с нами. Он мог лишь догадываться, а я понятия не имел, какого черта мне с ней делать.
Остальные жители остаются в своих квартирах, понимая, что им лучше не вмешиваться. Я несу ее к машине и жду, пока Ашер пристегнет ребенка на заднем сиденье, а затем передаю женщину.
— Посади ее на заднее сиденье внедорожника. Убедись, что она остается пристегнутой, если она проснется, то у нее будут проблемы.
Он насмехается, но я качаю головой, надеясь, что он не станет свидетелем материнского гнева.
Ребенок спит, а я веду машину по темным и уже тихим улицам моего города, уверенно поднимаясь на холм к особняку на склоне скалы, Ашер следует за мной. Дождь наконец-то немного ослабел, ветер утих, хотя, если взглянуть налево, то можно увидеть, что море все также неспокойно, как и раньше, и бьется о берег и скалы, словно сердясь на весь мир.
Я останавливаю машину.
Моя мать все еще здесь, все еще одержимая папкой, которую я оставил ей раньше, и теперь я собирался дать ей что-то еще, чтобы облегчить боль, которая, как я знал, пожирала ее заживо.
Часть Лукаса, которая все еще жива.
Его сын.
Глава 5
Габриэль
Обустройство комнаты для ребенка не заняло много времени. Уже на следующее утро мне доставили мебель, кроватку и матрас, постельное белье, чтобы согреть ребенка, и одежду, которой хватило бы до его пятилетия. Моя мама взяла на себя все самое необходимое: подгузники, салфетки, медицинские принадлежности, и, имея опыт общения с детьми всю свою жизнь, она взяла на себя заботу о ребенке, как только я передал его ей.
Он полюбил ее гораздо быстрее, чем меня, ворковал и хихикал, когда она играла с ним на полу в гостиной на следующее утро, наблюдая, как облака начинают расходиться, открывая голубое небо. Я проинструктировал нашего врача-резидента дать Амелии успокоительное, чтобы она была в отключке по крайней мере двадцать четыре часа. У меня чертовски болела голова, и я не был готов выпустить ее в своем доме, потому что знал, что это произойдет.
Я должен был убить ее.
Это был более легкий вариант.
Я даже зашел в комнату, в которую ее поместили, приставил пистолет к ее голове, пока она оставалась без сознания, скотч, которым я ее сковывал, заменил веревкой, привязав ее руки и ноги к кровати.