Выбрать главу

— Разве тебе не было велено меня не трогать?

— Получить приказ и пообещать его выполнить — это две разные вещи. Я никогда не даю невыполнимых обещаний.

До меня не сразу доходит смысл сказанного.

Невыполнимое обещание — меня не трогать?

Почему он посчитал его невыполнимым уже несколько дней назад?

Ведь тогда он не мог знать про кущу и меня, в ней застрявшую.

Тревожный звоночек превращается в гулкий набат.

Мы одни. В лесу. Где недавно пропало уже девять девушек.

Сгинуть здесь — как раз топнуть, никакого труда не составит. Я давно потеряла всякое представление, где мы. А значит, нахожусь целиком в его власти. Захочет меня украть, сделать игрушкой для своих примитивных развлечений — разве смогу я, хрупкая тростинка, остановить эту махину из мышц?

Лепечу беспомощно:

— Но ведь нас могут увидеть вместе и неправильно понять. Я не хочу рисковать репутацией.

В ответ он щерит в усмешке белоснежные зубы и лишь крепче прижимает к себе, подтверждая наихудшие опасения.

— Не о том волнуешься, фэйри. Совсем не о том.

Глава 21

На этих его словах не на шутку завожусь. Злость, страх, досада на себя, глупую и наивную, — все смешалось в кучу.

— Отпусти! — извиваюсь ужом, пытаюсь вывернуться из стального захвата его рук.

Сделать это на деле непросто, если не невозможно. Силищи у него немерено — будто я в медвежий капкан угодила.

К тому же опасаюсь, что от резких движений рассыплю все собранные травы. Если растеряю их сейчас, мне придется проходить то же пекло по второму кругу.

А еще боюсь, что платье, которое и так неприлично показывает щиколотки, задерется до самых колен… или даже выше. Тогда останется только сгореть от стыда. Или уйти в монастырь, если, конечно, после такого позора туда примут.

И все же… Не могу позволить с собой обращаться, как с бессловесной вещью! В ответ на мои дергания и бесконечные «отпусти!» он лишь сильнее сжимает в объятиях и строго приказывает:

— Не дергайся и донесу тебя в комфорте. Или… — в его глазах вспыхивают недобрые огоньки. Жесткие, колючие, от которых хочется съежиться и замолкнуть. Становится окончательно страшно от его «или», но заткнуть себя не даю. Наоборот бросаю вызов. Подзадориваю:

— Что «или»? Убьешь? Бросишь в лесу на растерзание диким зверям? Договаривай, раз начал!

— Я так понял, старших уважать тебя в детстве не научили, — цедит он с легкой досадой в голосе. Хмурится недовольно.

— Старших? Изволь не забывать! Ты мой слуга. И как старшая по иерархии, приказываю тебе сейчас же меня опустить! — на первой же фразе мой голос дает петуха, поэтому приказ выглядит как-то неубедительно. Одновременно изгибаюсь под немыслимым углом. Почти выскальзываю из его цепких объятий, умудрившись не вывалить наружу содержимое корзины.

— Что же… Раз по-хорошему не хочешь… — он подбрасывает меня, полностью дезориентированную, в воздух и совершив моим телом какой-то невозможный кульбит, опускает себе животом на плечо.

Добавляет бесстрастно:

— К твоему сведению. Старший тот, кто сильнее, мудрее и опытнее. Как минимум в текущей ситуации.

Если говорить о моей текущей ситуации, то она плачевна, даже более чем. Головой вниз беспомощно болтаюсь за его широкой спиной. В то время, как нижняя часть тела, попой кверху уложена у него прямо перед глазами. Хоть до дыр засмотрит, а поделать ничего не могу!

Мне так стыдно, что хочется завыть в голос. Барабаню кулаком по его спине, — второй рукой цепляюсь за свою корзину — но об его железные мышцы впору только камни дробить.

Непробиваемый, литой каркас. Мое запястье жалобно ноет уже после второго удара по спине, а ему моя молотьба, — наверно, что ласковые поглаживания.

Я ругаюсь, умоляю, кричу, пытаюсь пяткой лягнуть его по лбу, но толку ноль. Он лишь крепче вжимает в мускулистое тело мои бедра и продолжает идти, не обращая на громкие возмущения никакого внимания. Хотя в конце концов все-таки реагирует. Приказывает:

— Замолчи.

— Ага! Сейчас, — и набрав побольше воздуха в грудь, кричу изо всех сил.

Громко кричать трудно из-за дикой тряски и тяжелой пульсации в голове. Хродгейр как будто специально переходит на бег, поэтому мой вопль звучит рвано, отражая каждую толчок его ног.

Когда в горле противно першит от криков и кашля, требую:

— Отпусти. Мне нужно уединиться в кустики.

— Я мог бы сделать вид, что тебе верю. Потом дать тебе фору. Потом в два счета догнать. Но на эти забавы больше нет времени.

— Пеняй на себя. Я не смогу долго терпеть.