В этом месте, находящиеся вокруг женщины начинают смеяться, а я понимаю, что глубокого знания местных «лингво-страноведческих реалий» (как говорили на моём факультете там) мне явно не хватает.
Впрочем, на этот случай у меня есть старое проверенное средство, тоже оттуда: лицо ромбом и делать свою часть работы. Не обращая ни на что внимания. Делая вид, что полностью поглощён работой.
Так, кажется, этот бок рыбы соусом уже пропитался… Можно переворачивать…
__________
— Рыба вкусная, спасибо, хозяева! — говорит Раушан, поднимая над головой пиалу с кумысом.
— Всегда рады гостям, — отвечает Алтынай, отзеркаливая жест пиалой и перебрасывая мне ещё один кусок мяса второй рукой.
По негласному обычаю, рыбу едят только те, кто постарше. Оказывается, застолья в этом обществе очень чётко регламентированы: кому, что, в какой последовательности подавать. Кто разделывает тушу на столе. Какие части туши символизируют уважение. И так далее.
Я в этом всём ни ухом, ни рылом; потому слава богу, что сижу на почётном (гостевом) месте рядом с Алтынай и к деликатному делу разделки и сервировки не допущен.
Рыба оказалась праздничным блюдом, поскольку является редкостью.
По местным правилам, праздничное блюдо должно быть редким, вкусным и трудоёмким.
С пропиткой соусом, лично я возился почти два часа: очень неудобная «кухня»… И оборудование на ней, три «ха-ха». Но в итоге справился.
Раушан, с самого начала попробовав мою рыбу, повернулась от жаровни к Алтынай и вынесла вердикт:
— Годится. Аксакалам. Молодым — мясо.
А Алтынай мне уже потом объяснила:
— Мясо у нас не редкость. И, даже очень вкусно приготовленное, особенным блюдом не является (у меня на языке вертится слово «не экзотика», но тут этим понятием никто не оперирует). А вот твоя рыба — это здорово. Как раз что-то праздничное. По правилам, полагается начать раздавать со стариков, но на них рыба и закончится. Хоть и большая, но одна же. А у молодых зубы крепкие. Они вполне съедят и мясо.
__________
Лично мне Алтынай с постоянством, заслуживающим лучшего применения, продолжает передавать мясо. Вкусно зажаренное, хорошо подготовленное, аппетитно пахнущее мясо.
На которое я пока ещё, по ряду субъективных моментов, смотреть не могу и не хочу. Чёрт побери все мясные продукты в мире.
Но приходится давиться: обычаи. Не взять кусок из рук Хозяина (или хозяйки), либо не съесть его — это категорически недопустимо здесь.
Первое время за столом звучали здравицы от гостей в адрес Алтынай, как «хозяйки банкета»; потом Алтынай начала отвечать «встречными тостами»; потом подобие обеда перешло в беседу, сдобренную накрытым столом.
Выбрав момент, спрашиваю, ни к кому не обращаясь:
— А что если таких рыб мы б ловили половину сотни в неделю? Или сотню?
— Мы не понимаем в этом, Атарбай, — отвечает какой-то аксакал с противоположной стороны дастархана. — На сколько хватит рыбы в реке, если ловить так много?
— В этой реке хватит и вашим правнукам, — отвечаю. — Да, со временем уловы могут снизиться и так будет не каждый месяц. Но за два или три месяца в году, можно наловить рыбы на несколько месяцев вперед.
Разговор за столом чуть стихает, большинство с интересом начинает прислушиваться к беседе гостя и одного из аксакалов.
— А она разве не испортится? — с сомнением спрашивает другой аксакал, с удовольствием впиваясь в кусочек рыбьей мякоти.
— Смотря как заготовить, — пожимаю плечами. — Я, честно говоря, не рыбак, но точно знаю из прошлой жизни: если солить и заготавливать копчением, то будет совсем не много отличий с мясом. Особенно если это начинать делать после лета, в более холодные осенние месяцы. Хотя, конечно, лично вам ловить лучше весной или летом, когда она идёт на нерест… Так легче…
— Стельную живность убивать нельзя, харам, — смеётся первый аксакал (демонстрируя принципы, сделавшие бы честь даже многим моим современникам оттуда). — Лучше потрудиться больше, но не убить приплода…
Я только зубами лязгаю от такой сознательности и экологической ответственности:
— Полностью согласен, уважаемый, но сейчас лично я думал не о хараме. А о том, как гарантированно обеспечить наших людей едой…
— Ты неплохой парень, Атарбай, но ещё очень молодой. Ничто не спасёт того, кто нарушает харам. — снисходительно говорит дед и начинает смеяться, как будто сказал что-то смешное.