Глава 20
С уходом городской стражи, зеваки тоже расползаются. Мы возвращаемся с порога в лавку и ещё какое-то время обсуждаем с Иосифом очень деликатные, не предназначенные чужому уху моменты. Попутно, я прокручиваю в голове последние события: не упустил ли лично я чего важного.
Кстати, про орду в конце разговора я ляпнул не просто так, чтобы похвастаться. И не потому, что эмоции и чувства проконтролировать не мог. Я имел в виду конкретную завуалированную угрозу, специально ставя себе целью разворошить местное осиное гнездо. Преследуя кое-какие собственные цели и понимая, что все мельчайшие детали устроенного нами шоу станут известны всему городу не позднее чем на следующий вечер.
Иосиф, обсудив с Алтынай собственные вопросы, повторно ставит на огонь чайник и деликатно говорит:
— Спасибо за помощь. Молодые люди, скажите откровенно. А лично вы не боитесь неприятностей после такого обострения?
— Дело в том, что наша война уже идёт. — Отвечаю ему я. — Или вы думаете, что я пошутил насчёт убитого пуштунами её брата?
— Возможно, воля Султана с трудом пробивает себе дорогу в отдалённые уголки закрытых горами провинций? — дипломатично уклоняется от прямого ответа Иосиф.
— У меня своё мнение о самом Великом Султане и о его политике, — бормочу. — Но я категорически не хочу влиять на девочку, — открыто киваю на Алтынай, задумчиво глядящую на Иосифа. — Они с Султаном всё же родственники, и у неё должны быть свои взгляды на то, кто кого и как использует…
— Использовать можно только того, кто сам не против, — хмурится в ответ Алтынай. — Того, кто вместо того, чтобы тяжело работать, идёт в набег. Отнимать у других. Пусть и прикрываясь союзным долгом, тамгой хана и интересами народа.
Я только присвистываю от удивления, а Иосиф неожиданно наклоняется через стол и церемонно целует Алтынай в лоб:
— Продолжай, светлая девочка!
— Да я, собственно, уже всё сказала. Я люблю своего отца, но это не отменяет его грехов. — хмуро проговаривает, опустив глаза, Алтынай. — Идя в набег, попираешь заветы Всевышнего. Как бы ты себя или окружающих людей не обманывал. Обмануть можно людей, но Аллаха не обманешь. И уж он-то в итоге сполна воздаст… Сейчас я вижу, что угрозу голода гораздо проще устранить работой. Чем грабежом, ещё и прикрываемым разными, как будто правильными, идеями. Но именно что как будто.
Не понимаю, что это сейчас накатило на Алтынай, но это я у неё выясню позже и наедине.
— Ну да… — говорю в качестве комментария. — Один уважаемый лично мной человек говорил: "You are responsible for all your commitments during your life. And God will certainly give you what you really deserved". Если перевести, будет примерно так: «Ты отвечаешь за всё содеянное в своей жизни. И Всевышний обязательно воздаст тебе именно той монетой, которую ты заслужил»
По случайному совпадению, эти слова говорил мой товарищ по имени Шахид Мохаммад, пакистанец из Пенджаба. Проповедовавший иногда по пятницам, по-английски, поскольку в том регионе народов и языков куча, а их государственный урду знали не все. Как и его родной пенджаби.
В отличие от многих других, Шахид действительно старался нести только добро. Искренне верил в Аллаха и все заповеди соблюдал. Мой единственный друг за все годы в том регионе, несмотря на нашу с ним этническую, религиозную и внешнюю разницу.
Чуть не погибший в итоге в результате какого-то идиотского взрыва по пути домой из мечети.
— Я искренне впечатлён вашим участием, когда мне ждать ваших людей? — после паузы не забывает о делах Иосиф.
— Начиная с завтрашнего утра, — кивает в ответ Алтынай. — Десяток тут со мной, завтра они будут тут.
Дальше мы все какое-то время просто молча пьём чай.
Изначально, мы с Алтынай ни с кем конфликтовать не собирались. Но обстоятельства и события сплелись между собой и понеслись таким образом, что из момента надо было выжимать всё. Даже сейчас, уже изрядно остыв, по здравому размышлению, решаю: ничего отрицательного не произошло: всё равно нам терять нечего — нас (в смысле туркан) тут и так пытаются извести под корень.
Да и сама Алтынай, в силу возраста и темперамента, в случае чего, заводится с полоборота и долго не думает, схватиться ли за кинжал. Во всех мало-мальски спорных ситуациях с представителями других народов.
Кстати, хотя тут и не принято ходить с оружием, но мой короткий шест всегда со мной. А оружие в нём незнакомый человек не разглядит, пока я этого не захочу.
Со шкурной точки зрения, лично мне, чем больше тут неразберих и конфликтов, тем лучше.