В самом деле, не дело джугутам зарабатывать в землях дари, а с самими дари не делиться (налог в казну Наместника-пашто не в счёт).
— У нас нет никаких нерешённых вопросов ни с Гильдией ткачей, ни с любыми людьми местного Наместника, — достаточно грубо отвечает охранник степнячки на пашто.
Как будто не понимая, с кем он говорит. И о чём.
…
— Ты хорошо подумал перед тем, как это говорить, степняк? — чуть надменно спрашивает сотник, поскольку за разговором тщательно наблюдает множество глаз и ушей. И авторитетом поступаться нельзя.
— Я уже говорил это один раз вчера. Сегодня повторю второй раз, последний. — Вбивает слова, как сваи, большой степняк. Не мигая глядя в глаза Хамида. — Специально для тебя. Надо быть очень смелыми людьми, чтобы угрожать хану Орды или его дочери. Особенно когда у нас есть кровники-пашто, убившие сына хана, её брата. — Лысый охранник указывает взглядом на вчерашнюю степнячку, пьющую чай и с интересом слушающую синхронный перевод их разговора в исполнении джугута. — А стража Наместника и не думает искать убийц
Хамид краснеет после таких наглых слов.
Джугут заканчивает через несколько секунд перевод на ухо дочери хана.
Все свидетели разговора с нетерпением ждут развития событий.
А молодая степнячка (дослушав перевод джугута) вскакивает. Плавным и стремительным движением атакующей эфы, делает шаг к Хамиду и невесть откуда взявшимся в её руке кинжалом чиркает тому по горлу с левой стороны.
Отшагивая вправо и уклоняясь от крови, брызнувшей из перерезанной на шее вены.
Местные свидетели разговора замирают, тишина над базаром почти осязаема.
Хамид через несколько мгновений, неловко взмахивая руками, с удивлённым лицом заваливается на землю.
Степнячка наклоняется, вытирает кончик кинжала об одежду сотника.
Её охранник, широко открыв глаза, спрашивает её на туркане:
— И что это сейчас было, сестра?!
— А чего ты с этим клопом разговариваешь, — недовольно ворчит в ответ охраннику степнячка, затем поворачивается к базару и громко объявляет на восточном туркане (явно понимая, с каким вниманием её слушают). — Я дочь Хана Средней Орды, Старшего жуза! Меня зовут Алтынай, из рода дулат! У меня есть вопросы к местному Наместнику! Передайте ему, что я буду ждать его здесь, в полдень, завтра! Если он не прибудет, то в полдень послезавтра сюда придёт Орда!
__________
— Да чего ты всё усложняешь? — искренне недоумевает Алтынай, наливая мне чай через пятнадцать минут, под наши с Иосифом удивлённые и где-то ошалевшие взгляды. — Орда в одном конном переходе отсюда! Да, нам не хватит людей, возможно, круглый год выпасать все наши стада по всей местной Степи. Но уж наведаться в эту их стражу или к Наместнику… который лишь слуга Друга моего Отца…
— Тебе не кажется что ты погорячилась и пошла не по пути наименьшего сопротивления? — деликатно намекаю, не находя, однако, правильных аргументов.
— Это как раз и был путь наименьшего сопротивления, — искренне продолжает удивляться она. — Я понимаю тебя, Иосиф, — она поворачивается к старику. — Ты привык договариваться и ладить, поскольку у тебя нет ни других путей выжить, ни иных инструментов. — Затем она поворачивается ко мне. — Понимаю и тебя, Атарбай: у тебя нет ханской тамги, и ты, как старший брат, боишься навредить мне своими неосторожными словами либо действиями.
Затем она наливает чай и себе, отпивает и продолжает:
— Но мне-то зачем тратить время либо смирять гордость?! Только для того, чтобы не раздавить лишнего червяка?! Пф-ф-ф… Вместо многих часов пустопорожних разговоров, завтра просто встретимся с Наместником и всё решим раз и навсегда… За четверть часа. А этот сотник всё равно был нехорошим человеком, я же вижу… — она примирительно кладёт ладонь мне на бицепс и поглаживает его.
— Да я тоже это видел, — бормочу ей в ответ, косясь на вылезающие из орбит глаза Иосифа. Переводящего взгляд с неё на меня и обратно. — Но действовать настолько… гхм… решительно… наверное, я не всегда привык.
— Ну, у тебя же нет ханской тамги. — Философски замечает Алтынай, продолжая гладить мой бицепс. — И своей Орды тоже нет, пока что, ха-а-а…
Глава 21