— На сегодня давайте заканчивать. Шагайте по домам, на улице сегодня не появляться. А то как бы нас с вами за ту старуху…
Али не договаривает, но всем без слов понятно, что он имеет в виду: презрение завсегдатаев и посетителей базара в адрес стражи чувствуется почти что материально.
— Лучше завтра, если что, откажемся от половины сегодняшнего дневного жалования. А утром поговорим с остальными из сотни, и спросим дознавателя сами. — Видимо, что-то для себя решив, роняет с тяжёлым взглядом Али. — Если у сотника узнать не можем… Мы всё же городская стража. И если начальство не делает должного, то какой с нас спрос? А всей сотней всяко удобнее спрашивать…
__________
Причиной недовольства всего без исключения базарного народа в адрес стражи стало то, что лысый охранник дочери хана, выйдя между часами Зухр и Аср из лавки джугута Иосифа, прошёл на середину базарной площади и, набрав побольше воздуха и явно напрягаясь, громко закричал на весь базар на пашто:
— Новости из шатра хана Орды! Уважаемая Нигора жива! Тем, кто не слышал: поскольку никто из живущих с ней в одном городе помочь не вызвался, её отвезли в шатёр хана! Сейчас она без сознания, нуждается в уходе, а кроме туркан помочь оказалось некому!
Торговцы поумнее отметили, что охранник дочери хана, видимо, раньше уже имел опыт общения с большими толпами людей: сделав паузу, он явно с удовлетворением отметил наступившую тишину и внимание, с которым за ним принялись наблюдать все очевидцы. Хоть и старательно делая вид, что на него не смотрят.
— Если есть желающие её посетить, шатёр хана открыт для гостей! Без ограничений, — продолжал орать ханский охранник, выдержав положенную паузу. Как будто раньше имел опыт глашатая… — С рассвета и до заката! Дознаватель стражи не явился! Орда объявляет городской страже замечание, за небрежение своим долгом! Я сказал всё! На закате, дочь хана Орды сама будет говорить здесь! Если кто-то знает близких или родичей Нигоры, передайте ей то, что сейчас слышали!
Затем лысый здоровяк повторил всё то же на туркане и, к удивлению некоторых, на ломаном и искажённом, но вполне узнаваемом дари. После чего плюнул в пыль рядом со своими ногами и отправился обратно в лавку джугута Иосифа.
Оставив в среде базара сомнения и перешёптывания.
На самом деле, ни ордынский здоровяк, ни сам Иосиф, ни кто-либо из Орды не были местными и не знали: старуха Нигора мало что была одинока. Но ещё и была на четверть хань, на четверть пашто, наполовину дари. Отчасти, именно поэтому ни один из конкретных народов сразу не откликнулся на призыв о помощи, в базарной суете полагая, что это сделают другие.
Теперь же, после обличительной речи здоровяка, сказанной при всём народе на весь город, оставаться в стороне было не только неуместно, а и недостойно.
Буквально через час после того, как известие о речи здоровяка облетело окрестности, от некоторых родов и пашто, и дари потянулись женщины в сопровождении мужчин: оставить соплеменницу без внимания действительно было нельзя. Вдвойне досадно, что какой-то кочевой степной дикарь укорил всех в этом прилюдно.
А возразить было нечего.