Зачем было меня на этот базар тогда тащить?
С другой стороны, если вспомнить об их женских посиделках, то боюсь даже представить, что именно ей в уши могли напеть изощрённые мозги местных «красавиц» преклонного возраста, особенно по части косметики, женского белья и так далее… Может, я зря закипаю: у нас с ней секретов друг от друга хоть и нет, но какие‑то вещи, вероятно, ей комфортнее и рассматривать, и покупать в одиночестве. Уже молчу, что здесь, в отличие от «там», войти с женщиной в женскую примерочную в принципе невозможно. Если говорить совсем по букве закона, прелюбодеяние и смертью может караться. А что к нему могут приравнять местные, одному богу известно.
Я вот помню, там , в одном из развесёлых эмиратов, в центре многомиллионного города упекли однажды в кутузку на год парня и девчонку из Британии, учившихся в тамошнем универе. За то, что в порыве чувств поцеловались в губы на открытой площадке ресторана.
Вот так просто. Поцелуй – и сразу тюрьма. Оскорбление общественной нравственности потому что.
Тут, конечно, всё несколько иначе, но не факт, что в нужную сторону. Кое‑какие мысли по поводу «классики жанра» навевает хоть и более поздняя литература, написанная уже потомками Алтынай (если можно так выразиться), совсем в другие годы. Тем более, как оказалось, казнь в той книге была напрасной: никакого прелюбодеяния не было, имел место навет .
Если у Алтынай есть деликатное желание подыскать себе местные варианты шёлковых бикини (или их аналогов), чтоб в жару, без людей вокруг в степи, ни в чём себе не отказывать… Ну пусть ищет, не буду мешать.
Хотя, могла бы и сказать мне, чтоб я времени как дурак не терял.
Прикинув, что бояться ей тут некого, что человек она непростой, решаю не тратить времени и заняться делом. Пойду найду «наших», потом город деликатно прочешем.
Где‑то в окрестностях уже должна быть вторая сотня туркан, посланная сюда обходными путями, на всякий случай. Алтынай, отправляя «резервную» сотню в обход, руководствовалась двумя соображениями. Первое – чтоб не ставить на дыбы долину Бамиана и прочие окрестности (перемещением таким масс вооружённого народа). Второе – что‑то типа учебно‑тренировочного похода для «молодых», которым пора отёсываться побыстрее (в свете выбывания большей части взрослых мужчин её народа, "дай бог здоровья" Султану).
Ну и надо понимать, что для кочевника такой моцион – не в тягость.
Приняв решение пойти поглядеть «своих» в оговоренных местах, делаю последнюю попытку обнаружить Алтынай, после чего ухожу на поиски второй сотни.
_________
Примечание.
Параллельный Бамиану проход – чистый вымысел.
_________
Один из молодых пашто, пришедший вместе с Актаром, разыскал на базаре кое‑кого из дальней родни.
Хорошо, что случилась такая оказия, как поход сюда: ещё их деды были родными братьями, причём от одних матери и отца (а не от разных жён).
Родственник, являющийся братом по крови в каком‑то колене, был искренне рад увидеть представителя единой когда‑то семьи, пришедшего с той стороны гор. К сожалению, торговлю закрыть он не мог (кормить семью надо, плюс лавка на паях с кое‑кем, не он один хозяин), но этого и не требовалось.
Много ли надо пуштуну из горного клана? Кусок горячей лепёшки, пиала свежезаваренного чая. И долгая беседа, неспешная, как шаг караванного верблюда по пескам Регистана.
Случилось так, что некоторые события военного характера разбросали ещё их дедов по разные стороны перевалов, и связь между коленьями семьи поддерживалась исключительно через посредников.
Хоть так; хорошо, что не прервалась.
Файсал поначалу опасался, не придётся ли он не ко двору со своими изъявлениями родственных чувств; тем более что лично он брата никогда и не видел (как и его родителей, только издалека вёл счёт всем потомкам этой ветви родни, вести о которой дед старательно собирал и хранил).
Действительность убрала опасения в первый же момент. После того, как он назвал своего отца и деда, брат вскочил, обнялся по обычаю и вообще повёл себя так, как будто они никогда не расставались.
Уже через четверть часа Файсал сидел у родственника в лавке, прихлёбывал чай с лепёшкой и рассказывая, как оказался тут.
Вопреки намерениям, обмен новостями о семейных делах не занял и пяти минут: эти живы, этих схоронили. Эти здоровы, эти не очень. Эта замужем, этот женат третий раз.
– Слушай, а как у вас там вообще хозяйство ведётся? – задал‑таки вертевшийся на языке вопрос брат. – У нас говорят, что у вас там чуть не голод через год последнее время?
– Было и такое, – кивнул Файсал, расплескав часть чая из пиалы на лепёшку.
Которую, впрочем, тут же отправил себе в рот.
– До последнего времени, – продолжил он. – У нас же ещё часть земель на равнинах отдали пришлым туркан, ты знал?
– Слыхали, но не подробно, – подтвердил родственник. – И что, стало меньше еды?
– Поначалу и такое было, – не стал отрицать Файсал. – Но совсем недавно старейшины сговорились с туркан, теперь у нас с ними есть совместные дела. Я в Совет Города не вхож, но голода не опасаемся.
– Что придумали? – живо заинтересовался родственник.
– Во‑первых, рыбу ловим. Что ни говори, еда.
– В голодный год и не такое съешь, вдобавок не харам, – согласно кивнул брат.
– Во‑вторых, овощи какие‑то растить затеяли. Урожая пока не было, но нашим старикам что‑то такое показывали в Орде. Сам Актар говорит, что главное полгода прожить. А там… – солидно поводил подбородком Файсал. – Ну и у туркан оказались бараны в излишке…
– Как такое может быть?! – неверяще перебил брат. – Когда это баранов бывает излишек?!
– А вот не скажи. У них они чуть другой породы, они с собой их привели… Пастбища нужны побольше, чем нашим. А часть их мужчин, весьма значительную, Султан отправил куда‑то в поход. И с концами.
– Пасти некому? – догадался городской родственник, ещё не до конца утративший сметку прошлых поколений.
– Угу. Так туркан с нашими белуджи сговорились, а те частично нас подрядили. В общем, до той весны поголовье дотянем. Так что, голода пока не боимся, – содержанный оптимизм Файсала не укрылся от родственника.
– Не понятно только, что вам с тех баранов, которые в собственности туркан, – заметил хозяин лавки. – Или они что, с вами поделятся?
– У них сейчас дочь Хана правит. Она многое делает не так, как их старики до того, да и наши тоже… Но пока все, кто с ней, сыты и здоровы, – осторожно подбирая слова, поведал Файсал. – Не скажу, что у нас прямо хозяйство с ними совместное, но городская стража наполовину из них состоит, наполовину из нас. И знаешь, город доволен. Рыбу, кстати, тоже они нам показали, как ловить. А что до дочери Хана, чуть не забыл…
Файсал, оглянувшись по сторонам, вытащил из пояса один золотой и пустил его по полу лавки в сторону брата:
– Это тебе. Дед сказал часть платы вам оставить.
– Что за плата? – брат растерянно поднял монету, убрал её в кошель и изобразил полнейшее непонимание.
– Вот за этот поход. Вдобавок, Нурулла же в страже сейчас служит, им жалование платят.
– Нурулла – это старший твой брат? А сколько платят у вас в страже?
– Угу, старший. – Затем Файсал наклонился и прошептал что‑то на ухо родственнику.
– Да ну?! – не поверил тот. – Вот просто за работу стражником?!
– Зачем мне тебя обманывать? – обиделся Файсал. – Дед именно потому и сказал отдать монету вам здесь. Нам там пока хватает…
– Спасибо, – ошарашенно протянул родственник, качая головой.