С её стороны начинают доноситься тщательно заглушаемые ею всхлипы, а я совершаю свой первый кавалерийский подвиг: свешиваюсь с седла и приобнимаю её за плечо.
Мысленно чертыхаясь и тщательно прислушиваясь к ощущениям: а не сползаю ли с седла непоправимо.
Она через какое‑то время успокаивается и продолжает:
– Ну и четвёртый резон. Знаешь, лишать жизни вообще как‑то неправильно, что ли… Наместник, конечно, скот. Но во многом он продукт своей, как ты говоришь, социальной среды. В первую очередь, сама среда не уважает женщин и не считает женщину за человека.
– Ну‑у‑у, это не только они! – замечаю, занимая нормальное положение и прекращая изображать каскадёра. – По Пашто Валлай, женщина вон и не наследует, если что.
– Да, – соглашается Алтынай. – Но с теми пашто, с которыми был конфликт лично у меня, разобрались сами пашто, причём их же каума. А тут, вроде как подчинённый родственника – и такой произвол.
– Слушай, а чего ты тогда головы полусотникам рубила?
– Если нельзя выполоть весь сорняк, надо хоть с какой‑то частью справиться, – пожимает плечами Алтынай. – Это Актар так говорит. И потом, если мы с тобой в нашей провинции будем отделяться, отгадай, на какой основе будут начинать создавать отряды, чтоб нас «вернуть в лоно»?
– Ну не городская стража же? – с сомнением задумываюсь на неожиданную тему. – Хотя, если опереться не на кого больше, а меры принимать надо срочно… Как первый эшелон, сойдёт. Особенно если среди них были отставные военные. Но всё равно не логично! Наместник – очень толковый администратор. Его надо было рубить в первую очередь.
– То, как войска водит он, лучший подарок любому, на кого он отправится войной, – сердито ворчит Алтынай. – И потом, он же глава гражданской администрации. Я чуть знаю, как работает аппарат, поверь. Полусотники стражи – первые в очереди на поход к нам. Были.
– М‑да уж. Видимо, так дети и взрослеют, – посмеиваюсь из своего седла.
Глава 36
– Знаешь, дело твоё, конечно, только есть один очень важный момент. Я не очень люблю выступать в роли учителя, точнее, вообще не люблю… но ты ещё очень маленькая. Сама согласилась только что. И мне бы очень не хотелось, чтоб ты делала досадные ошибки, которые в будущем могут стоить очень дорого.
– Ты сейчас о чём? – моментально отзывается Алтынай, выныривая из своих мыслей.
Сотня предсказуемо растянулась. Мы почти миновали ущелье Бамиан. Недавно обогнали тот самый караван, в котором (я уверен) едет и тот, кого мы ищем.
Мне стоило очень больших трудов убедить Актара не начинать «трясти» купцов прямо в ущелье. При всех его достоинствах, мыслит он достаточно шаблонно. И шаблоны эти, увы, никак не «информационного» века.
Если по‑простому, у Актара отличные рефлексы сторожевого пса. Когда он думает, что видит цель, его эмоции заглушают в нём малейшие оттенки разума и воззвать к его уму снаружи бывает сложно.
К счастью, он – старейшина. И за много лет жизни научился обуздывать свои чувства в самых разных ситуациях. Потому, в итоге «услышав» меня, он угрюмо трясётся на коне, ни с кем не разговаривая и даже не глядя по сторонам.
– Ты слишком упиваешься местью. Я не буду объяснять, что и почему; просто услышь меня, хорошо? И запомни.
Алтынай покладисто кивает.
Вообще, в ней весьма немало от восточной женщины. Что мне больше всего нравится: когда к ней обращается мужчина (для неё не чужой), она моментально отодвигает в сторону все дела (я о мысленном настрое). И уделяет любому поднимаемому вопросу максимум внимания.
– Я внимательно тебя слушаю, – она вопросительно сдвигает брови.
– Никогда не упивайся местью. Не старайся получить удовольствия от того, что кому‑то плохо. Даже если этот «кто‑то» перед тобой очень виноват и его страдания – прямое продолжение твоих внутренних самых сокровенных желаний.
– Я услышала тебя, – медленно кивает она. – Вообще, похоже на учение пророка Исы. Ты его нередко вспоминаешь.
– Всё то, что я говорю на эту тему, я не просто вычитал из книг, – очень осторожно подбираю слова. – Это те моменты, которые я «пропустил через себя» в течение жизни и в которых уверен, как в единственно правильных. Просто услышь меня сейчас, по возможности запомни. Возможно, когда‑нибудь тебе это пригодится. Я же не всегда смогу быть рядом.
Она тягуче смотрит на меня и молча кивает.
А вскоре мы въезжаем в город Бамиан (в этот раз, правда, с другой стороны). И ещё через час предаёмся чревоугодию, оккупировав центр площадки для караванов (имеющей размеры как бы не километр на километр, если мерять в тех величинах).
_________
Файсал одним из первых узнал, что за голову сбежавшего судьи родственницей самого Султана назначена награда.
Если честно, о характере этого недостойного человека в городе говорили много. Но сделать с ним до последнего момента не могли ничего.
Дочь турканского Хана, отрезав причандалы местному Наместнику в качестве виры (Наместник тоже из туркан, кстати! Но Ханшайым была в своём праве), на сбежавшего судью вообще объявила охоту.
Оставив через Актара у уважаемых людей сразу несколько авансов, она сказала: тот, кто первым добудет голову либо самого судью, может вообще забрать себе всё. Если группе отправляющихся в погоню нужно что‑то купить, пашто‑поручители (которым и оставлены деньги) могут на своё усмотрение снарядить «ловцов» за счёт оставленных сумм.
В городе на клич о поимке бывшего судьи откликнулись многие люди, но никто из них не обладал тем, что было у Файсала. Он не зря старался держаться поближе к старшим, потому з н а л то, чего не ведали другие.
В двух часах скачки от города, у родни брата, остановился на отдых отошедший от дел дальний родственник. Этот родич (прости, Аллах) какое‑то время подвизался в Заливе, промышлял даже работорговлей, и завёл в своё время странную привычку: преследовать беглецов со специально обученными собаками.
Пёс для этого должен быть специальным образом обучен; специальным образом вышколен (что уже иное), находиться в хорошей форме… в общем, тонкостей была масса.
Главное: любимых собак родственник привёз с собой. Кажется, любил он их больше, чем людей.
Порода, кстати, в землях пашто была известна давно. Просто никому и никогда не приходило в голову натаскивать её на человека. А тут совпали и оказия, и разовая неожиданная нужда в подобном псе.
Файсал уточнил у стариков общую сумму награды и побежал к брату. Когда он изложил ему свой план, тот, поколебавшись, спросил:
– А свои деньги у тебя есть?
Файсал без разговора положил на стол два золотых.
Брат кивнул, подвинул одну монету обратно Файсалу и через сотню ударов сердца они уже шли к коновязи.
_________
– Или в этом месте, или дальше таких ложбин в ущелье много. – Брат Файсала указал со склона вниз. – За пару дней всё обойдём. Твои псы точно учуют? – повернулся он к родственнику.
– Здесь – за пятьсот шагов, – уверенно ответил владелец собак (которому, вне зависимости от результата, был уплачен полновесный золотой за неделю времени вперёд).
Монотонное прочёсывание лощин заняло примерно половину дня. Молодые пашто не болтали, не суетились, просто двигались от точки к точке (периодически давая отдохнуть собакам, поскольку эти живые твари начинали нервничать почему‑то гораздо раньше человека).