Во‑вторых, все ответственные сотрудники, по бумагам, происходили из лояльных (читай, вассальных) Султанату небольших государств; а по факту являлись слугами самого Светлейшего, хоть вслух об этом никто ни не говорил.
Формально, связи с Султанатом как бы и не существовало.
Кстати, каждый Ответственный, по своему усмотрению, мог нанимать и местный персонал: например, Старший Караванщик в жизни не использовал грузчиков из Метрополии (всегда нанимая местных).
Реальные функции караванного дома АЛЕМ простирались гораздо шире, чем просто торговля.
Все, кто был родом из Султаната, естественно, недоумевали от беспечности гяуров: те пустили «вражеского» хорька прямо в свой курятник и позволяли ему разворачиваться без ограничений, чем АЛЕМ и пользовался.
Конечно, с позиций обычного торговца, в том же Султанате можно было сделать совсем немногое. Но Империя – не Султанат.
Нынешний Старший Караванщик столичного представительства, будучи выпускником столичного же университета (но уже на родине), для себя после полугода работы вывел интересное наблюдение: несмотря на декларируемую монархичность обоих государств, в Султанате действовало правило «У кого власть, у того и деньги».
В Империи же последние годы набирала силу совсем противоположная тенденция: у кого деньги, у того и власть. Пусть не врут математики, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Ещё как меняется.
Нынешний Старший Караванщик Представительства отзывался на имя Акбар, происходил с самого юго‑востока Султаната (почти из Хинда) и наедине с собой был не чужд философии. Видимо, эти игры действующей Императрицы в новомодную демократию, с делегированием части властных полномочий порой даже простолюдинам, на дееспособности самого государства плохо сказываются (ещё и в военное время).
Акбару в Империи нравилось. Всё, что касалось его прямых обязанностей, он выполнял превосходно (из‑за чего и был на особом счету у начальства, ожидая вскоре перевода в Столицу, во Дворец). В отличие от местных, он не пил хмельного, не предавался излишествам с женщинами, и оттого как будто всегда был при деньгах, ссужая местных дворян‑«друзей» звонкой монетой и не требуя её возврата.
То, что многие из местных принимали его за чудаковатого дурачка‑иностранца, не мешало ему радушно ухмыляться в бороду, выдавая очередную сумму очередному «гостю», то ли проигравшемуся в игорном доме, то ли проспорившему пари. Глупым гяурам было невдомёк, что их дружеская беседа с караванщиком за пиалой чая или чашкой кофе и есть та самая оплата, о которой вслух вроде как никто и не заикался.
Естественно, выходцы из респектабельных семей и кругов, принимая на регулярной основе немалые деньги из рук инородца, пытались хотя бы перед собой соблюсти приличия. Оттого, радушно и дружелюбно соглашались на беседу, отвечая на все его вопросы.
И не зная, что с ними, помимо Акбара, в данный момент «беседует» ещё и профессиональный менталист (это направление в Империи, волей Её лично, числилось в упадке, как богопротивное и не душеспасительное. Дурачки, что с них взять…).
_________
Само Представительство представляло собой огороженный капитальным забором квадрат на границе городских районов, на пустыре, возле судоходной реки. Огромное количество комаров летом компенсировалось близостью и удобством транспортных артерий.
Акбар как раз закончил переписку с начальством, выпил чаю, с удовольствием и оттягом потянулся, затем вышел на двор и пошёл по периметру. По давно заведённой привычке, контролировать происходящее вокруг себя он любил лично (надо сказать, его эта привычка никогда не подводила).
У входных ворот, шагов с пятнадцати, Старший Караванщик обнаружил невзрачного роста бабу, тарабанящую молоточком в ворота. С непокрытыми волосами, как водится у местных гяуров.
Охранник, как и полагалось по инструкции, уже подал сигнал внутрь и теперь ждал прибытия старшего (на самом деле, начальника караула): при подробном разглядывании, баба оказалась местами симпатичной девушкой из мест, лежащих ещё дальше страны Хань (это Акбар видел в силу опыта), да ещё и обряженной в форму курьера местной таможни.
– Что случилось, красавица?! – изменил обычной невозмутимости Акбар, улыбаясь и подходя ближе.
Обычно он не позволял себе ни малейшей фривольности либо отхода от канонов своей религии, но тут почему‑то, что называется, «понесло».
– У меня для вас бумага, надо отдать старшему. Времени ждать нет. Ваш горилла почему‑то не пускает внутрь. Мне ещё в шесть таких мест надо успеть только до обеда, потом успеть вернуться в Управление. – На одном дыхании хмуро выдала девка через решётку.
– Ну считай, что тебе повезло, – подмигнул ей одним глазом Акбар. – Я и есть старший. Давай приму всё тут, чтоб тебе зря времени не тратить.
Старший Караванщик пока не мог сформулировать точно, но что‑то в девке его насторожило.
– Да без проблем, – посетительница полезла в болтающийся на боку планшет. – Только курьеру б могли и открыть дверь… варвары.
– Мы бы и открыли, если бы это был обычный курьер, – неожиданно для самого себя, откровенно ответил Акбар. – Но у охраны инструкция: до получения подтверждения о смене курьера, вызывать старшего.
– Так это только в пятницу будет, когда вы к нам придёте на сверку! – возмутилась таможенница. – До пятницы ваш обычный курьер, может быть, уже на ноги поднимется!
Звоночки в голове по поводу странностей запели вполне себе осязаемую мелодию: девка или была новенькой, или что‑то было нечисто.
Так‑то, конечно, откуда подменному курьеру вникать в детали работы АЛЕМА. Если она действительно на замене, да на пару дней, она может и не знать: пятница – выходной. По крайней мере, для правоверных. И на сверку в их Управление сам Акбар лично ходит по воскресеньям – в первый рабочий день с о б с т в е н н о й рабочей недели, не местной.
Местные службы отдыхали в субботу и воскресенье.
АЛЕМ, по правилам Султаната, отдыхал в пятницу и субботу. Потому лично для Акбара по воскресеньям в Управлении дежурил персонально за ним закреплённый фискал.
Впрочем, мелкую сошку – подменного курьера – об этом, конечно, никто мог и не известить…
– Ну, давай сюда свои бумаги! – принял решение Акбар, протягивая руку сквозь решётку забора. – Отмени вызов старшего. Я сам всё тут приму. – Добавил он на государственном языке Султаната охраннику, который тут же покладисто кивнул и колокольчиком отменил вызов начальника караула.
– Как я могу убедиться, что вы – тот, за кого себя выдаёте? – придирчиво свела брови девка, извлекая из планшета ворох бумаг.
– Во‑первых, вскрой внешний конверт, красавица, – лучезарно улыбнулся Акбар. – А я тебе скажу кодовое слово, оно на внутренней стороне клапана. Во‑вторых, я поставлю отпечаток пальца в твоей ведомости, он сойдётся с образцом. У тебя же есть с собой тушь или чернильница?
Странно. Она что, действительно первый день на службе?
_________
Кхиеу терпеть не могла ни работы в спешке, ни действий без подготовки. Джемадар Пун, похоже, был принципиально иного мнения и часто мыслил не категориями вдумчивой доразведки, а исключительно неожиданного налёта.