— Но как же так, сэр⁈
— У нас нет союзников, все боятся услышать топот сапог германских и русских солдат на своих улицах. И учтите, они уже бывали в Париже, и французам совсем не хочется с ними драться — себе на погибель. Лучше флотом рискнуть, и вот тогда они точно получать за войну с нами гораздо больше. А Париж готов нас предать — ведь потому крейсер, что по русскому заказу строили, они себе взяли. И как только мы потеряем Гонконг, а это произойдет через две недели, не позже, французы тут же начнут воевать. Следом, в чем нет сомнения, нападут и австрийцы, и итальянцы — мы не сможем одновременно воевать уже с пятью державами! А они нападут на нас — тут армия сильнее флота — кто осмелится выступить против «союза двух императоров», к которым, несомненно, присоединится и третий. Стая гиен, мой друг, может запросто растерзать израненного льва!
В кабинете после сказанных слов воцарилась тишина, только в камине потрескивали дрова — потому было тепло. Старик отдышался, и снова заговорил, на этот раз тихо.
— Можно отдать русским на растерзание те части Китая, на которые они глаз положили. И Корею с Японией, пусть творят что хотят. Потом все равно их оттуда выпроводим с помощью колонистов. Кайзеру можно отдать Марокко, признать за ним Эльзас и Лотарингию, да пусть португальский Мозамбик забирают, или еще что-то. Ублажим Вилли, извинения принесем, потери компенсируем. В Китае преференции дадим — лишь бы кайзер угомонился, да поглядывал меньше на Россию. А поодиночке мы их одолеем!
— Лучше будет, если мы стравим немцев с русскими. Ведь Вильгельм будет чувствовать себя единственным победителем.
— Я в вас не ошибся, мой друг…
Колониальная экспансия европейских стран хищническая по своей сути. Борьба шла и продолжает идти исключительно за дешевые ресурсы, которыми беден «Старый Свет». А отобранное всегда будет дешевле покупного…
Глава 53
— Азиатам в коварстве не откажешь, вот только эти отличаются еще воинственностью и предусмотрительностью. Сообразили, что англичане их использовали к своей выгоде, а по минование для них надобности просто отбросят на помойку, выжав их как лимон досуха.
Александр Михайлович усмехнулся, такого развития событий он никак не ожидал, хотя все предпосылки к этому сложились. Теперь японцы вполне здраво оценивали перспективы продолжения войны с Россией, вернее отсутствие всяких оптимистических перспектив как таковых, а только из разряда плохих до кошмара. А как иначе — «Объединенный Флот», практически восстановленный за счет передачи английских кораблей от потерь, теперь заново погиб. Остались только два броненосца и пара броненосных крейсеров, да еще «Цукубу» и «Икому» спешно достраивали. Но с шестью кораблями линии страну Восходящего Солнца не защитить, хоть убейся, когда противник имеет втрое больше больших кораблей. Порты будут минировать дальше, морская блокада станет более жесткой, а союзник, прежде казавшийся самым мощным в мире, помощи уже не окажет, сам в ней нуждается. И что хуже всего — полное отсутствие каких-либо перспектив от слова «совсем», кроме тягостного ожидания будущей катастрофы. Ведь стоит русским захватить в качестве плацдарма один из небольших островов, а могут и крупный на севере Хоккайдо, то ситуация станет безнадежной — отбить его без флота невозможно, и помочь своим гарнизонам невозможно.
Видимо, прикинув все варианты, Токио в тайне предложил наместнику переговоры, на которые великий князь Николай Николаевич охотно пошел. Мало того что затянувшаяся война достала всех до печенок, и страна с опустевшей казной стала испытывать тяготы, так революционных потрясений едва избежали, лишь победы приглушили недовольство подданных. Страшно представить, чтобы случилось, проиграй царь эту войну, заключив с японцами, которых называли не иначе как макаками, позорный мир.
Самураи просили мира на довоенном «статусе кво», но кто же пойдет на такие уступки, когда ты одержал ряд побед и поставил противника в безвыходное положение, основательно проредив армию, выбив ее с материка на острова, и практически уничтожив флот.