— Вот она — полиция! — сказал вдруг Цветков и показал на силуэт человека в придорожной канаве, который то наклонялся, то выпрямлялся.
Мы стали внимательно приглядываться, даже подождали немного, чтоб получше рассвело. Когда же нам удалось силуэт этот разглядеть, то мы увидели, что это женщина. Мы подошли к ней. Это была немолодая цыганка, спозаранок принявшаяся за дело; она набирала воду в большую деревянную баклагу.
Она оказалась соседкой бая Лазо и пришла из города. Женщина переходила через мост и если бы действительно была блокада, ей непременно повстречался бы там патруль, но она не видела никого. По всему было похоже, что либо бай Лазо был кем-то введен в заблуждение, либо просто испугался. Но что было правдой? И как же сложен человек, несущий крест тяжкой и сложной жизни.
Приближалось время встречи с Якимом. У меня было предчувствие, что он мне сделает выговор за то, что я так скоро вернулся, но мне все же казалось, что сообщение о проделанной работе его смягчит, а я пообещаю, что скоро снова уйду из Софии.
К моему удивлению, товарищ Яким не сделал мне замечания, а относительно акции сказал мне именно то, что я ждал:
— Не следует увлекаться подобными поджогами. Всегда надо добиваться политического эффекта, а от таких акций политический эффект не в нашу пользу. Усиливайте работу по созданию комитетов Отечественного фронта на местах, расширяйте связи с народом, разоблачайте каждый шаг фашистов, собирайте оружие.
И посоветовал мне самому раздобыть себе оружие.
— Раз его нет — надо убить немецкого солдата или болгарского полицейского и забрать его пистолет, — заявил он. — А это не так просто!
Я понимал все эти трудности и не рассчитывал получить оружие от организации. Однако задача найти оружие встала передо мной со всей серьезностью. Без оружия было опасно. Раздобыть бы хоть пистолет…
Пришло время возвращаться в Трынскую околию. На этот раз товарищ Яким нас предупредил категорически, чтоб мы оставались там подольше, не торопились с возвращением в Софию.
Когда я отправлялся из столицы, Цветков отказался сопровождать меня, сказал, что доберется туда сам и встретится со мной у колодца, где мы познакомились с глоговицкой крестьянкой и дедом Нацо. Но я напрасно ждал его там — он не явился ни в назначенное время, ни позже. Оставаться в Софии было куда приятнее, чем брести ночью по дорогам и без дорог, в дождь и холод, вымокшим, часто голодным и чувствовать постоянно нависшую над тобой опасность, тем более, что у Цветкова не было никаких препятствий для легального существования. С того дня я остался совсем один, передвигался только ночью, не пользуясь никакими транспортными средствами — ни поездом, ни лошадьми. По указанию товарища Якима, Славчо Цветков был изобличен в трусости и полностью лишен доверия.
Мое новое положение — без товарища — имело и свои положительные и свои отрицательные стороны. Одинокий человек всегда подвержен большому риску, его даже волки могут загрызть, и никто этого не увидит, а, с другой стороны, его передвижение гораздо проще и возможностей скрываться — больше.
Так прошла для меня вся осень 1942 года и большая часть зимы, включая февраль, когда начали приходить первые партизаны.
Август, сентябрь и октябрь были временем восстановления, оживления деятельности и укрепления партийных организаций. За это время мне удалось расширить связи в Брезникской околии. Связавшись с товарищем Тодором Младеновым из села Ярославцы и с несколькими молодыми людьми из села Конска, а также с товарищем Александром Тинковым из Брезника, мне удалось протянуть нити и в другие села околии. Я установил контакт с двумя членами подпольного руководства РМС в трынской гимназии — Иосифом Григоровым и Митко Кировым. Благодаря им, активизировалась и работа среди учащихся — в каждом классе появилась и начала действовать группа Союза рабочей молодежи. Связался я и с товарищем Йорданом Николовым, с которым мы уточнили некоторые вопросы, относящиеся к структуре партийных и молодежных организаций в околии, наметили ответственных за состояние, организаций в отдельных районах и обсудили с ним, каким образом мы будем поддерживать связь с околийским партийным руководством. Я присутствовал на первых собраниях коммунистов в селах Радово, Глоговица, Ярловцы, Лешниковцы, Верхняя Мелна, Слишовцы, Ранилуг, Стрезимировцы. Мы собрали сотни килограммов яблок, кукурузы, картофеля, фасоли и других продуктов, а молодежь провела акцию саботажа на телефонно-телеграфной линии и тем самым нарушила нормальную жизнь фашистской администрации, парни усиленно добывали оружие, а на посиделках девушки писали своим братьям в казармы, чтоб они не стреляли в партизан, а повернули оружие против своих командиров — слуг царя и буржуазии.