Таково было состояние дел в последний месяц перед победой.
Через несколько дней после того, как меня перенесли к дедушке Мито, я узнал, что Крыстан Крыстанов тоже ранен. Сначала и Косерков, и Милка таились от меня: не хотели, видите ли, волновать. Однако я заметил, что Косерков часто отлучается куда-то, переодеваясь при этом в женское платье, чтобы жницы не узнали его, и отсутствует по два-три часа. В конце концов он вынужден был рассказать, куда ходит, а потом, по моему настоянию, Крыстана привели к нам. Он был ранен в плечо нашим же партизаном, принявшимся разбирать заряженный пистолет. Состояние Крыстана тоже было тяжелое, но когда мы оказались вдвоем, нам все же стало повеселее. А тут еще пришла и Цеца Тодорова. Они с Милкой заботились о пропитании, белье, лекарствах, дежурили по ночам. Внешнюю охрану несли Стоян Илиев из города Свети Врач (ныне Сандански) и Методий из села Долна-Диканя Радомирской околии, вооруженные автоматами. Они проводили на посту круглые сутки.
Косерков, наш врач, был человек активный. Днем он ухаживал за нами, а вечером, как только стемнеет, отправлялся на акции.
Когда мы встретились с Крыстаном и мое состояние малость улучшилось, Косерков сообщил:
— Имею сведения, что в Нижнюю Мелну приехали торговцы, будто бы закупают скот для какой-то немецкой фирмы. Можно мне проверить, что это за люди?
Я разрешил. Он прихватил с собой нескольких парней из боевой группы в Палилуле, явился к тем торговцам, и когда выяснилось, что они занимаются снабжением немецкой армии, отобрал у них деньги, а их самих выгнал прочь из села.
На другой день в Палилулу нагрянули полицаи и схватили бая Георгия Мустакелу и Васила Игнатова. Их отвезли в Трын, где подвергли жестоким истязаниям. Однако оба наши ятака выстояли, ничего не сообщили о нас полицаям. Тем не менее мы сочли целесообразным оставить Верхнюю Мелну и перебраться в Лешниковцы, приблизительно за восемь километров от нашей прежней стоянки.
Если Славка, сноха деда Мито, и сам дед Мито просто-таки дрожали над нами, заботились, чтоб у нас было все необходимое, и несли охрану, то у сестры бая Георгия, Алексии, мы чувствовали себя не очень хорошо. Разница между сестрой и братом, как между небом и землей. Она не только всего боялась, но и прятала масло, молоко, яйца — те самые продукты, которые прежде всего нужны больным. А ведь мы ей платили, ничего не хотели получать даром. Даже Страти — кузнец оказался человечнее ее. Он давал и муку, и масло, и другие продукты и никогда ни словом не обмолвился о плате. Дядюшка Страти уже понял, что не следует идти против течения. Хоть он никогда и не был нашим врагом, но между тем дядюшкой Страти, каким мы его знали в начале борьбы, и нынешним оказалась большая разница.
Мы долго обдумывали, каким способом перебраться из Верхней Мелны в Лешниковцы. Удобнее всего, конечно, на телеге, но и опаснее всего, поскольку нужно ехать по дороге, а она пролегает через обжитые места и нас может засечь враг. Менее рискованно на лошади, но это было трудно для такого, как я, с трудом еще державшегося на ногах. И все же решили — на лошади. Нашли кроткую нравом, хорошо ее накормили, оседлали и двинулись.
Погода стояла хорошая — звездная августовская ночь, ясная и прохладная. Ярко светила луна, тихо шелестела листва.
В нашей группе — семеро. Один из охранявших нас товарищей шел впереди, другой — сзади, а Косерков, Крыстанов, Милка, Цеца и я держались вместе. Они придерживали меня, потому что голова у меня кружилась и я то и дело терял равновесие. За весь путь сделали лишь одну остановку на отдых, но я не ощущал особой усталости — радостный признак. Крыстан шел самостоятельно. Его состояние позволяло.
До дома Захарины Николовой, куда мы направлялись, оставалось еще два-три километра. На лугах и нивах, через которые вела дорога, земля растрескалась от продолжительной засухи. Она жаждала дождя, но на небе, как назло, ни облачка. Время от времени они, правда, появлялись, легкие, белые, но быстро исчезали.