— Я стал звонарём по милости мэтра Фролло… — молвил он. — А теперь? Согласятся ли принять меня обратно? Я стану ему обузой.
— Разрази меня гром, ведь ты прав! — произнёс Тристан Отшельник.
Сомнения горбуна заставили его призадуматься. Действительно, кафедральный собор, лишённый звонаря, тут же нашёл ему замену. А на что-то иное, кроме как бить в колокола, Квазимодо вряд ли годен. Может статься, ему не позволят проживать в соборе, где и так терпели из милости, либо архидьякон больше не станет опекать его. Поначалу Тристан собирался нанять повозку и отослать Квазимодо в Париж, но в таком случае прево лишался возможности узнать, добрался ли горбун до места назначения. Он мог, к примеру, стать жертвой недобросовестного возницы, его могли прогнать взашей из собора. Королевский кум, отринув первоначальный замысел, решил действовать иначе.
— Я устрою тебе встречу с мэтром! — медленно проговорил он, неотрывно глядя на Квазимодо.
— Правда? Вы? — задохнулся от прилива чувств горбун.
Его взор засветился искренней признательностью. Не зная, как выразить свою благодарность, Квазимодо упал на колени перед Тристаном, поймал его руку и прикоснулся к ней устами. Первым инстинктивным побуждением прево было отдёрнуть ладонь и даже ударить по губам, не скрывающим жёлтых клыков, какие пристало бы иметь вепрю, но не человеку, однако он пересилил себя. Тристана Отшельника много раз умоляли, ползая на коленях, лобызали его сапоги, униженно целовали руки — это никому не помогало. Если у королей, по мнению Гильома Рима, уши находятся в ногах, то у прево их не имелось и там. Впрочем, как показывает печальная участь канцлера Гугоне и сеньора Гюи д’Эмберкура, некоторые чулочники так же их лишены. Тристан-вешатель не ведал милосердия. Но впервые перед ним преклонили колени не из страха, не из желания вымолить себе жизнь, а из чистейшей благодарности.
— Будет тебе, — проворчал он, высвобождая пальцы из хватки горбуна. — Телячьи нежности!
Тем не менее, жестокой его натуре, не избалованной столь бурными проявлениями симпатии, порыв Квазимодо весьма польстил.
Следующим утром, явившись в замок, прево призвал своего стрелка, которого некогда самолично наградил прозвищем Пти-Андре** за огромный рост, вручил ему письмо и сопроводил ценными указаниями. Стрелок, поклонившись, отправился на конюшню, оседлал коня и тронулся в путь по той дороге, что вела в Париж. Его начальник весь долгий день посвятил выполнению прямых обязанностей, а вечером, сославшись на срочные дела, отбыл в Тур. Квазимодо, чего только не передумавший за время его отсутствия, с нетерпением ожидал возвращения мессира прево. Тристан позволил ему ходить по всему дому, однако несчастный звонарь, опасаясь нечаянно что-нибудь сломать, разбить или опрокинуть, не воспользовался предоставленной ему свободой и ступал за порог лишь затем, чтобы взять принесённую слугами пищу. Весь день он развлекался хождением из угла в угол и посиделками у окна. Тристан, наскоро перекусив и умывшись с дороги, прошёл в его комнату, на сей раз прекрасно освещённую, и протянул истомившемуся горбуну клочок пергамента.
— Хочу проверить, вправду ли ты грамотен, — усмехнулся прево.
Квазимодо осторожно взял записку. Его глаз расширился в удивлении и быстро-быстро заморгал, пальцы задрожали.
— Вы… отправили гонца с письмом к моему мэтру? Он… он приедет сюда?
Тристан кивнул.
— А если… — горбун заморгал и испуганно пробормотал скороговоркой, — если он не захочет за мной приехать?
Тристан приблизился, железной рукой взял Квазимодо за подбородок и рывком вздёрнул голову, заставив посмотреть в свои хищные глаза.
— Не тревожься, — осклабился прево. — Я так написал твоему святоше, что он не посмеет не приехать.
* Акколада — церемония посвящения в рыцари или принятия в рыцарский орден.
** Маленький Андре
========== Глава 9. Гостеприимство Тристана Отшельника ==========
В соборе Парижской Богоматери заканчивалась обедня, когда в придел «алтаря лентяев» вступил солдат из той породы людей, о которых говорят «длинный, как туаз». Вошедший, перекрестившись, замер у стены, чтобы не мешать прихожанам, и украдкой принялся разглядывать убранство храма. Дождавшись, когда священник благословит паству и люди чинно потянутся к выходу, он покинул наблюдательный пост, приблизился к пастырю и справился у того, не он ли будет мэтр Клод Фролло из Тиршапа. Получив утвердительный ответ, солдат сообщил, что имеет честь состоять в страже господина прево маршалов (при этих словах отец Клод невольно вздрогнул) и доставил письмо, которое хозяин приказал передать лично в руки адресату.
— Вот как? — удивлённо поднял бровь архидьякон. — Мне письмо от мессира прево?
Прочитанное послание, содержавшее всего пару строк, написанных почерком человека, привычного к оружию, а не к перу, повергло Клода в смятение.
«Убедительно прошу Вас незамедлительно явиться в мой дом в Туре. Солдат, передавший это письмо, проводит Вас. Дело касается Вашего воспитанника.
Прево маршалов: Тристан»
То была холодная вежливость тигра, выпускающего и втягивающего когти в ожидании жертвы. Архидьякон, теряясь в догадках, вопросительно посмотрел на гонца прево, ожидая пояснений. Он недоумевал, что такого натворил Квазимодо, почему непременно требуется его присутствие, с какой стати его вызывают в Тур, а не в Плесси и, наконец, какое отношение к делу имеет Тристан Отшельник. Стражник хранил молчание.
— Вам известно, зачем я понадобился господину прево? — спросил священник своим властным голосом с нотками металла.
— Нет, святой отец, — покачал головой Пти-Андре. — Мне велено лишь отдать вам письмо и сопроводить в Тур.
— Надеюсь, ваш хозяин понимает, что я не могу сию же минуту по его прихоти оставить храм? — строго проговорил священник, глядя на собеседника снизу вверх.
— Разумеется, святой отец, — ничуть не смутился солдат. — Сейчас я должен идти, но вечером вернусь, тогда и сообщите мне, когда сможете тронуться в путь. А всё-таки советую вам не медлить, — прибавил он тем тоном, каким дают дружеский совет.
— Вы, видимо, набрались наглости от вашего хозяина! — одёрнул священник, недовольный самоуправством стражника. — Погодите. Здесь идёт речь о моём воспитаннике, Квазимодо. Известно вам, что с ним произошло?
— Два дня тому назад мы повстречали его в Монришарском лесу. Горбуна увёз к себе господин прево. Больше я ничего не знаю, — лаконично поведал Пти-Андре, памятуя наставление Тристана не очень-то распускать язык.
— А то он у тебя длинный, под стать твоему росту, — усмехнулся королевский кум, хотя ледяные глаза его при этом не смеялись. — Помни, с меня станется его укоротить, если сболтнёшь лишнее перед священником. Пусть помучается неизвестностью!
Впрочем, долговязый страж всё равно знал не больше, чем рассказал, и, уклоняясь от дальнейших расспросов, поспешил откланяться. Он торопился в ближайшую таверну, где собирался отдохнуть с дороги, подкрепиться и как следует промочить горло парой бутылок доброго вина.
Ответ солдата не только не успокоил, но ещё более озадачил архидьякона. История, коли в неё — по собственной инициативе, по королевскому ли приказу вмешался Тристан, явно разыгралась прескверная. Наверняка Квазимодо, не рассчитав силы, кого-нибудь сильно покалечил и сбежал. Могло статься и так, что сам Фролло впал в немилость у короля. В таком случае письмо попросту хитрая уловка, призванная заманить его в Тур, прямо в лапы Тристана Отшельника, не гнушавшегося расправ с людьми церкви. В королевском замке имелись такие подвалы, где человек исчезал без следа, где стоны и жалобы не достигали посторонних ушей, где безраздельно властвовал зловещий прево со своим подручным, Анрие Кузеном.
— Видимо, королевский куманёк совсем обленился, — горько усмехнулся Клод, надеясь мрачной шуткой рассеять волнение, снова и снова пробегая глазами чёрные строчки, выведенные властной рукой, — прежде он сам являлся к своим жертвам, нынче же вызывает их прямо на дом.