В итоге, когда в помещение вбежали мои ровесники, я встал с дальней кровати, потянулся, накинул на себя иллюзию отца и сказал самым строгим голосом:
— Привет, еда!
— Степан Михайлович, разрешите? — протиснулась в приоткрытую дверь голова.
— А, Кирилл. Заходи. Чего у тебя? — оторвался от бумаг генерал — лейтенант.
— Да, я собственно по новенькому пришел. Слышали может уже?
— Поэтому, как его… — начальник академии поискал на столе листок и подняв перед глазами зачитал — Инсендио Афи Аветаавали. Наслышан.
— Что думаете? История какая-то странная.
— А что тут думать Кирилл? Я тогда еще замом был, у4чавствовал так с казать в разборе происходящего. Пацан к нам поступил без основных знаний. Ни языка, ни обычных поведенческих правил общества. Ничего. И нет, он не был дикарем. Какие-то манеры у него были, только отличные от наших. ДА и говорил он на странном языке, после того как он исчез, мы записи научникам отдали, так ответ пришел, что такого языка на земле нет.
— Как нет? А как тогда?
— А вот так. Нет говорят. Но при этом очень настойчиво просили связаться с носителем языка.
— А парень что же?
— А что парень? Привыкал к нам он долго. Мы ему имя дали самое обычное Иванов Андрей Александрович. Как видишь, имя ему не понравилось. Но уже ничего не попишешь, в базе он как Иванов А.А., а значит документы будут на это имя.
— И все же, Степан Михайлович, что было выяснено по исчезновению?
— А ничего не выяснено. Исчез и все. Как исчез никто понять не мог. Прошерстили тогда город, да толку как видишь не было.
— То есть под пристальный надзор?
— То есть под пристальный надзор.
И в этот момент сработала тревога означающая применение сверх сил.
То, что произошло дальше, я, наверное, мог бы предвидеть, но почему-то об этом совершенно не подумал. И так, сначала все опешили, потом кто-то заорал очень писклявым голосом, надеюсь это были девушки, очень надеюсь. Алее ор перерос во что-то невообразимое и уже потом все развернулись и рванули из помещения буквально снеся дверь с косяком и проломив часть стены. А еще мне кажется, кто-то обделался и даже поседел. Но я об этом говорить не буду, мама учила не пенять людям на их недостатки.
Как только толпа покинула помещение то тут же начало что-то орать. И так противно, что я решил поставить полог тишины. Решив, что шутка не удалась и как бы извиняться не перед кем, в связи с отсутствием оных. Решил завалиться на кровать и поспать.
Но, как и бывает в таких случаях, поспать мне не дали, так как в помещение где я лежал ворвался десяток вооруженных непонятно чем людей. Они стали оглядываться и только спустя десяток секунд заметили меня, удивленно за ними наблюдавшего.
Мне что-то прокричали, только толку-то? Я ж заклинание полога тишины навесил. Тем не менее мужик не сдавался и стал махать рукой. Я помахал в ответ. Че он от меня хочет?
— Да ну тебя нафиг! — высказался я в слух и лег обратно на кровать.
Мужик видимо понял мой посыл по-своему, так как направился ко мне и преодолев барьер тишины заорал во все горло.
— Курсант! Мать твою за ногу! — что он там хотел дальше сказать, я даже дослушивать не стал. Тем более трогать мою маму за ее ногу. Делаю посыл рукой и мужика сносит обратно к своим.
Видимо такой поворот событий, был для них новизной, так как они не сразу сообразили, что делать. Но все же наставили на меня свои странные трубки и стали брать меня полукольцом. Я тем временем обдумывал, что дальше? Щит я на себя уже давно повесил, и постарался напитать его по максимуму.
Но тут все действо прервалось с появлением в проеме еще одного действующего лица. И судя по тому как повел себя «летун», пришедший был не из «простых». Пришлось скидывать полог тишины и ждать чего мне скажут. Вставать я все также не собирался.
— Курсант, ты почему лежишь на кровати в неуставное время! — спокойно спросил вновь прибывший.
— Хочу и лежу. Что такое неуставное время? — также поинтересовался я.
— Лежать на кровати можно только после отбоя. — не сдавался тот
— А если я ранен, лежать можно?
Сразу что-то ответить главный не смог. Он сначала оглядел меня, мою расслабленную позу и только потом произнес.
— Раненные помещаются в лазарет.
— А, ну тогда несите меня в лазарет. — папа всегда говорил, что наглость не порок.