Потом мы стали часто видеться вне школы. Весьма подружились. Вот так я обзавелась другом, как потом оказалось, навсегда. Замечательным другом, с которым мы стали очень близки. И по жизни шагали вместе. После окончания школы поступили в среднее звено образования вместе, а потом и в высшее учебное заведение тоже вместе. Организовали рок-коллектив. Много выступали. Нам нравилось это занятие. Он совсем перестал меня бояться, привык к моим неординарным способностям. И почти все знал об их проявлениях и свойствах. Например, что будет при перегрузке энергии или ее отсутствии, что со мной творится по веснам и осенью. И самое главное, уже знал наверняка, что в каких ситуациях надо делать, может, даже чем-то помочь мне. А ситуации за эти годы встречались всякие разные.
С годами мои неординарные способности проявлялись все больше и больше, а весной и осенью эта сила во мне становилась просто неудержимой. И не дай Бог меня кто-то вдруг вздумает взбесить в этот период, можно было с легкостью нарваться на увечья. Отец по этому поводу всегда очень волновался, советовал мне быть осторожнее, часто не прибегать к помощи этакого воздействия на людей. Мало ли что.
*****
Древний город России.
К двадцати годам мне стало все сложнее себя сдерживать. У меня часто менялось настроение, реже стала видеться с друзьями, чтобы не срываться на них. Меня стало все несказанно раздражать. Я все острее чувствовала потребность уйти куда-нибудь, уединиться, и вообще я бы весьма обрадовалась виду на жительство где-нибудь в глуши лесной. И только иногда приезжала бы в гости к родным. А развивающаяся концертная деятельность нашего с Алексом коллектива стала прямо-таки в тягость. Но ведь об этом я всегда мечтала — чтобы выступать, тем более, что нас хотят слышать!
Мой голос был, как все говорили в округе, да и в крупных областных центрах, неземной! А мне он казался обычным, не лучше, чем у других. Но, говорили мне, со стороны виднее. Когда я пела, все слушающие просто с ума сходили, их пробирала дрожь до мозга костей, в зависимости от содержания песни. Они находились словно в прострации, их завораживало, а после этого контакта, говорили, оставалось приятное ощущение на душе, некоторые сообщали в интервью о том, что якобы после посещения наших концертов даже излечивались от тяжелых болезней. Именно благодаря всему этому наш коллектив быстро обзавелся тучами фанов. Лично я считаю, что не все это является правдой, особенно про излечение, ведь мы поем рок, а у него много противников. Ну а фанатам может всякое привидеться и показаться. Да и сила самовнушения, как доказали уже давно многие ученые, способна на многое. С толпой все еще проще: если нравится, как поем и играем, так значит мы уже в их глазах святые.
И вот, в тот период мне приходилось не очень легко. Я боялась впасть в транс, а то и вовсе выскочить в астрал прямо на сцене, потому как не могла держать самоконтроль. Непонятно почему, но я была на грани. Чем больше зрителей на концерте, тем сложнее. Меня прямо переполняет и рвет на части энергия, исходящая от них и обратно, эта взаимосвязь делала меня с ними единым целым. А ощущения при этом самые приятные, и кажется, что прямо сейчас выпрыгнешь из собственной шкуры, от переполняющего ощущения счастья, и куда-то душа рвется, на свободу что ли, из своей темницы. Так хочется куда-то улететь за потоком мыслей и фантазии, и музыка этому способствует. Не знаю, что чувствуют при этом зрители, но, может, именно эта сила и заставляла их сломя голову бежать к нам на выступления, пусть даже если мы поем в составе какого-то концерта всего пару песен. Ну а на сольники толпу просто не сдержать.
А однажды…
На следующий день после моего дня рождения, двадцатилетнего юбилея, ничто не предвещало грядущих весьма удивительных перемен в моей скромной жизни. На тот момент я училась уже в университете. Мы с Алексом сидели на скучных парах, на наше счастье, таковыми были не все. На одной из самых скучных мое состояние резко ухудшилось, меня рвало на части, я не знала, что со мной и что мне делать. И в какой-то момент я поняла, что мне срочно надо уйти с пары, из университета, из города, и подальше. Причем прямо сейчас! Я сидела рядом с Алексом, положив голову на руки, упирающиеся локтями в стол, и тяжело дышала.
— Тебе плохо? — заметил мое состояние он.
— Да… Я не знаю, что это, но во мне словно что-то меняется… — слабым голосом проговорила я.
Его рука легла на мою слегка дрожащую руку.
— Что я могу сделать? — шепотом сказал он, стараясь не привлекать внимание учителя.