Карлос слушал так внимательно, что не заметил, как зажегся зеленый свет. Только завывание моторов окружающих машин вернуло его к реальности. Его профиль смягчился, когда он снова поехал. Диана посмотрела на его длинные пальцы, лежащие на руле, и по ее коже пробежали мурашки. Она вспомнила, как они занимались любовью, покраснела и отвернулась.
— У меня был удивительный посетитель после твоего вчерашнего отъезда. — Карлос глубоко вздохнул. — Джеймс Маршалл.
Диана вздрогнула.
— Он приходил к тебе? Но почему?
— Чтобы признаться, что был с Альбертой той ночью. По его словам, он выпрыгнул из машины, когда она потеряла управление, и ударился головой. Сестра была уже мертва, когда он пришел в себя. Он запаниковал.
— Ты ему веришь? — прошептала Диана.
— Да, — резко ответил Карлос. — Он наврал полиции, но сейчас сам сдался мне на милость.
— Ты заявишь в полицию?
— А это приведет к чему-нибудь хорошему? Диана совсем растерялась.
— Значит, все было напрасно?
— Я узнал правду и не сожалению, что помог прессе разоблачить коррупцию в правительстве. Сожалею только, что причинил вред тебе, — сказал Карлос без колебаний.
Все-таки отец не оставлял Альберту умирать. Диана испытала огромное облегчение, узнав об этом. Она отчетливо представила панику и страх Джеймса Маршалла после аварии, и, хотя она не смирилась с его ложью, было приятно, что он нашел в себе силы и порядочность рассказать наконец Карлосу правду.
Было странно снова оказаться в квартире, в которой она так недолго жила.
— Почему мы приехали сюда? — спросила Диана, заходя в холл.
— Ты оставила здесь свою одежду, — пробормотал Карлос очевидное объяснение.
Он имел в виду купленные им вещи. Ведь Диана ни одной из них не забрала себе.
— Да, я слушаю тебя. — Она села на диван, ожидая предстоящего разговора, как грозной атаки. Предоставленная самой себе, она размышляла, что не должна была говорить ему о ребенке, чтобы сохранить свою гордость и достоинство.
Карлос рассматривал ее из-под полуопущенных ресниц.
— Я хочу, чтобы мы поженились.
— Извини? — Диана не поверила своим ушам. Она смотрела на него, приоткрыв рот.
— Только не начинай спорить со мной. Постарайся сначала выслушать. — Карлос казался спокойным. — Это и мой ребенок тоже, я бы хотел дать ему свое имя, любовь и опеку, которую мой отец в свое время дал мне.
Не в состоянии успокоиться, Диана встала, заметив в глазах Карлоса серьезность и даже некоторую торжественность. Ее настолько поразило его предложение, что, растерявшаяся, она не нашлась, что ответить. Диана готова была услышать от него все, что угодно, но только не это.
— У испанцев очень сильное чувство семьи. Но есть и другая сторона вопроса.
Диана шагала вдоль окна, не замечая, в какую сторону движется, и неотрывно смотрела на Карлоса.
— Разве ты хочешь стать матерью-одиночкой, как и твоя собственная мать? Диана вдруг рассердилась.
— Нечего приплетать сюда мое происхождение. Мне совсем нетрудно будет справиться с проблемами самостоятельно.
— Но такой героизм тебе ни к чему. Не карай нашего ребенка за мои грехи, — отрезал Карлос с большой выразительностью.
Это предостережение поразило Диану. Разве может она наказывать свое дитя? Просто думала, что его мало заинтересует ребенок, который оказался зачат без его собственного согласия или желания. Так было в ее семье и в семьях многих других приемных детей, которые росли вместе с ней. Она полагала, что только матери чувствуют что-то по отношению к еще не родившимся детям. Карлос пытался доказать, что это не так.
— Я не ожидала этого, — честно призналась она. — Я имею в виду… ты искренне думаешь, что сможешь смириться с подобным браком и ребенком, то есть со всем тем, чего ты не планировал пока для себя?
Диана покраснела, осознав, насколько откровенным был ее вопрос. Она выдала то, что на самом деле думала о его предложении.
— Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, любимая! — Карлос выдержал ее тревожный взгляд. — Браки заключались и при менее серьезных отношениях.
Для Дианы существовала тысяча разумных доводов, чтобы принять его предложение. Она знала, как тяжело быть матерью-одиночкой, когда рядом нет никого, кто мог бы поддержать в трудную минуту. Так же в случае замужества ей не придется заботиться о том, чтобы копить деньги на образование ребенка. И не последнее по важности обстоятельство — сам ребенок будет счастлив рядом с любящим отцом. Одно Диана знала точно, но стыдилась признать, — ни один из этих стоящих аргументов не производил на нее большего впечатления, чем тот факт, что она любит Карлоса. Это было самое главное. И сейчас он дал ей шанс снова вернуться в его жизнь. Мисс Бантон не собиралась упускать такой возможности, хотя и презирала себя за слабость.
— Хорошо! — Диана не смотрела на Карлоса, когда произносила это небрежное согласие, чтобы он не заметил выражения явного облегчения, которое осветило ее лицо. Теперь она прекратит эту бесконечную борьбу с собой, со своими неодолимыми чувствами и потребностями.
Тишина затянулась. Диана бесцельно скользила глазами по комнате, Карлос разглядывал ее, прищурившись, как будто она сильно удивила его.
— Так будет лучше для ребенка, — услышала Диана себя со стороны, словно сама была жертвенным ягненком.
— Согласен, — подстроился под ее тон Карлос. — Если бы не этот факт, разговора бы не было.