— Принесите мне снова досье проекта, так и быть, изучу его еще разок.
— Смысла нет, за это я получаю у вас зарплату.
— Вы так в него верите, что готовы рискнуть карьерой? Учтите, если ничего не получится, то я вас не пощажу, шуму будет на весь Манхэттен, а это значит, что вас больше никуда на порог не…
— А если получится, и даже более того, если я открою вам ворота индийского рынка, то вы должны понимать, что простым поощрением не отделаетесь.
Уорд резко обернулся и посмотрел Сэму прямо в глаза:
— Марш отсюда, пока я не передумал!
Сэм поведал Санджаю о своем успешном разговоре с боссом, скрыв некоторые подробности. Когда такой влиятельный человек, как Уорд, соглашается рассмотреть проект, это важный первый шаг, который следует отпраздновать.
— Ты можешь хоть раз прийти вовремя, нормально одетым? — взмолился Сэм.
— Десять минут — еще не опоздание.
— Вчера ты припозднился на целых два часа!
— Согласен, но вчера у меня имелась уважительная причина: пришлось сделать крюк, чтобы проводить одну женщину на очень важную встречу.
— Можно подумать, наша была не такой важной! Что за женщина? Я ее знаю?
— Нет. Как и я, впрочем.
Сэм вытаращил глаза:
— Так и есть, у тебя с головой беда!
— Если бы ты ее увидел, то не стал бы так говорить, — укоризненно заметил Санджай.
— Что в ней такого особенного? — вскричал Сэм.
Но Санджай зашагал прочь, не удосужившись ответить.
Проходя мимо дома, где работал его дядя, он задрал голову, высматривая окна девятого этажа и гадая, досталась ли его попутчице желанная роль. Пожелав ей удачи, он побрел дальше. На Юнион-сквер, оглушенный нестройной какофонией автомобильных гудков, он отказался от намерения взять такси и спустился в подземку.
Он вышел в Испанском Гарлеме, где не было ни жилых домов с каменной резьбой, ни зеленых козырьков над входом, не говоря уж о ливрейных портье. Незатейливые постройки из красного и белого кирпича соседствовали с многоэтажными жилыми комплексами, где квартиры стоили дешево. Крепкие запахи, кричащие краски, обшарпанные фасады, выбоины в асфальте, замусоренные тротуары, мешанина языков — все это складывалось в пестрый пейзаж, напоминавший улицы его юности.
Вернувшись в квартиру, он застал Лали на диване в гостиной за вязаньем. Отчаянно гримасничая, она пыталась не дать очкам сползти на кончик носа. Дипак тем временем накрывал на стол в кухне.
— Поужинаешь с нами? — обратился он к Санджаю, не здороваясь.
— Что, если я приглашу вас обоих в ресторан?
— Насколько я знаю, сегодня не четверг, — ответил Дипак.
— Отличная мысль! — вмешалась Лали. — Куда пойдем? Так хочется разнообразия! — Она выразительно покосилась на мужа.
— Лично я голосую за американскую еду, — заявил Санджай.
Дипак обреченно вздохнул и стал убирать посуду обратно в буфет. Сняв с вешалки у двери свой плащ, он замер в ожидании. Лали отложила вязанье и подмигнула племяннику.
— Это близко, в трех кварталах отсюда, — сообщил Дипак, возглавив шествие.
На перекрестке Лали вышла на мостовую, не обращая внимания на красный сигнал светофора. Дипак остался на тротуаре и удержал за воротник племянника.
— Как все прошло с мисс Хлоей?
— Я посадил ее в такси. А что?
— Ничего, просто… она спрашивала меня про тебя.
— О чем она спрашивала?
— Это тебя не касается.
— Почему не касается?
— Мой лифт — как исповедальня: я свято храню профессиональную тайну.
Зажегся зеленый, и Дипак зашагал вперед как ни в чем не бывало. Немного погодя он задержался перед разноцветной витриной ресторана «Los Camaradas».
— В этом квартале преобладает пуэрто-риканская кухня, — предупредил он и толкнул дверь.
В доме № 12 по Пятой авеню Ривера включил под крышкой конторки радиоприемник, поймал трансляцию хоккейного матча и погрузился в чтение полицейского романа. Ночь принадлежала ему.
Бронштейны давно вернулись домой.
Уильямсам в квартиру № 7 доставили два ужина: китайский для мужа, сочинявшего у себя в кабинете очередную колонку, и итальянский для жены, рисовавшей у себя в мастерской. Риверу это навело на мысль, что ксенофобия не мешает им наслаждаться чужеземной кухней.
Мистер и миссис Леклер смотрели телевизор у себя в малой гостиной. Когда кабина лифта проезжала мимо их этажа, был слышен звук телевизора: супруги всегда делали звук громче, когда занимались любовью.