С громким стоном Борис перекатился на бок и попытался встать на четвереньки. С третьего раза ему это удалось, а уж подняться после этого на ноги было не так сложно. Голова закружилась, спина напомнила о себе ноющей болью, и он, пошатнувшись, оперся обеими руками о стоящий рядом стол. Выругался, злясь на собственную слабость, и теперь уже более внимательно стал оглядывать комнату — нет ли где-нибудь кровавых следов или еще чего похуже?
Но его опасения оказались напрасными: ни в этой комнате, ни в остальных помещениях, до которых он с трудом, но все же добрался, ничего подозрительного не было. Первое впечатление было верным — он действительно провел всю ночь на полу своей спальни. Жизнь с каждой минутой становилась все более приятной и привлекательной…
Он вернулся в спальню, подобрал валяющееся на полу одеяло и, почти совсем обессиленный, упал на кровать. Попытался вытянуться и опять застонал от боли, таившейся чуть ли не в каждой мышце и косточке. Ничего, привычно начал он себя успокаивать, скоро все пройдет, боль уже потихоньку уменьшается. И вообще, бывали в его жизни гораздо более тяжелые полнолуния. По сравнению с некоторыми, сегодняшнее пробуждение — это вообще ерунда! Интересно, кстати, какое оно по счету? Он уже больше семи лет как оборотень, так что по идее, через несколько месяцев будет сотое, «юбилейное»…
Борису стало холодно, и он как следует закутался в толстое ватное одеяло, натянув его на голову. Но вскоре ему пришлось оттуда высунуться — зазвонил спрятанный под кроватью мобильный телефон. Филипп Макеев, главный в их стае, после каждого полнолуния обзванивал своих подопечных лично, и Борис ни минуты не сомневался, что сейчас звонит именно он.
— Дымков, это ты? — голос Филиппа звучал слабо и болезненно, но в то же время в нем слышалась удивительно ласковая для этого сурового мужчины заботливость. — Как ты там? Помощь нужна?
— Нет, спасибо, у меня все в порядке, — поспешил заверить его Борис. — Как у вас?
— Нормально. Если что-то понадобится — не стесняйся, звони.
— Когда это я стеснялся? Лучше скажите, как остальные?
— В основном, тоже нормально. Только до Афанасия и Антона пока дозвониться не могу. Если вдруг они позвонят тебе…
— Обязательно вам перезвоню. И им скажу.
— Ладно, отдыхай. Вечером еще раз созвонимся, — Филипп повесил трубку.
Борис полежал немного, собираясь с силами, и начал набирать на мобильнике еще один номер. Трубку сняли почти сразу:
— Наконец-то! Почему ты так долго не звонил?! Луна зашла три часа назад!!!
— Люда, ты же знаешь, нам сперва надо дождаться звонка от главного, я не мог занимать телефон…
— Ну конечно, нервы Филиппа тебе гораздо дороже, чем мои! Ты не представляешь, как я вся извелась этой ночью! Но у тебя хотя бы все хорошо?!
— Лучше некуда.
— Точно? Ты меня не обманываешь?
— Люда, ну разумеется, нет!
— Ох, как же все-таки ты меня каждый раз пугаешь! Ладно, когда тебя ждать?
— Завтра к вечеру, как обычно.
— Приезжай, я тебя очень-очень жду. Я тебе какой-нибудь сюрприз приготовлю.
— Сюрприз? Это здорово!
— Ну ладно пока, целую!
И снова трубка в его руке погасла, и Борис, закрыв глаза, откинулся на подушку. Он собирался полежать так несколько минут, а потом попробовать позвонить Антону, но сам не заметил, как крепко заснул и проснулся только вечером, когда в спальню заглянули розовые лучи заходящего солнца. Он осторожно выбрался из-под одеяла и подошел к окну. Утренняя слабость почти исчезла, и хотя мышцы все еще слегка побаливали, в целом он чувствовал себя вполне здоровым и отдохнувшим. За окном возвышались освещенные закатом сосны и березы, среди которых виднелись остроконечные крыши пустующих дачных домов. На одной из веток ближайшей к его дому сосны сидела какая-то маленькая лесная птица. Жизнь была прекрасна. По крайней мере, до следующего полнолуния.
Дребезжание мобильника вывело Бориса из мечтательной задумчивости. Это снова был Филипп, и теперь его голос звучал крайне напряженно и встревожено:
— Дымков, ты как, в состоянии сейчас прийти к Громову?
— К Антону? — обеспокоено переспросил Борис. — Да, конечно, сейчас приду. А что случи…
— Все потом, на месте, — перебил его Филипп и отключился.
Дымков поплелся к сваленной на кресле куче одежды и принялся торопливо выбирать из нее что-нибудь не слишком мятое. Беспокойство Макеева, передавшееся и ему, заставляло его двигаться быстрее и не думать о собственном плохом самочувствии. С Антоном Громовым сегодня явно случилось что-то плохое, и хотя особыми друзьями они с Борисом никогда не были, он обязан был ему помочь. «Если, конечно, Антон вообще еще жив… — подумал Борис, но тут же отогнал от себя страшные мысли. — Нет, это невозможно, в этом случае Филипп бы сразу мне все сказал!»
Он вышел из дома, на ходу откусывая от здоровенного бутерброда с копченым мясом, и быстрым шагом двинулся по опустевшему поселку. Вокруг не было ни души: все дачники разъехались еще в конце августа, а те немногие, кто жил здесь постоянно, в это время как раз сидели за ужином. Или приходили в себя после вчерашней ночи.
Громов жил на другом конце поселка. В волчьем обличье до него можно было бы добежать по лесу за несколько минут. Но сознательно менять облик на следующий день после полнолуния не стал бы, наверное, даже самый законченный мазохист — это и в обычные-то дни не самое приятное занятие, а уж теперь… Поэтому Дымков шел через поселок пешком, с наслаждением вдыхая прохладный осенний воздух, полный множества недоступных для обычных людей запахов, и пытаясь убедить себя, что ничего непоправимого ни с Антоном, ни со всеми остальными членами его стаи не произошло.
Дверь ему открыл Филипп. За его спиной маячили лица девушек — похоже, все, кроме Бориса, были уже в сборе. Кратко поздоровавшись со всеми сразу, Дымков прошел в самую большую комнату первого этажа. Так и есть, вся стая уже на месте! На старом продавленном диване сидит Тимофей Григорьев, и как всегда при виде Бориса его лицо принимает виноватое выражение. Рядом с ним на узком деревянном подлокотнике балансирует Афанасий Ликин — такой свежий и румяный, словно и не было у него только что никакого полнолуния, даже смотреть на него завидно! С другой стороны, закинув ногу на ногу, восседает Илона Крижевская — тоже, кстати, неплохо выглядит, благодаря щедро наложенной на лицо косметике. Остальные девушки накраситься то ли не успели, то ли просто не посчитали нужным — все равно кругом все «свои»! — так что вид у них куда более жалкий. Все как на подбор бледные, с синяками под глазами и трясущимися руками. Впрочем, Борис прекрасно понимал, что он и сам сейчас выглядит не лучше.
— Всем привет, всех — с возвращением! — поздоровался он с присутствующими. — А где Антон? С ним ведь..?
— Он жив, не волнуйся, — отозвалась Илона.
— А что же тогда..? — Борис не только не перестал волноваться, но завелся еще сильнее. Почему они молчат, почему не могут прямо сказать, в чем дело?!
— Борис, здравствуй, сядь, пожалуйста, — в комнату вошла Мария, подруга Филиппа и единственный в их компании обычный человек. Хотя внешне она сейчас ничем не отличалась от всех остальных — была такой же осунувшейся и бесцветной. Несмотря на горячие протесты Макеева, после полнолуния она всегда приезжала к нему ранним утром и пару раз, говорят, даже заставала его в волчьем обличье — к счастью, без последствий.
Дымков занял один из свободных стульев и нетерпеливо огляделся вокруг. Антона по-прежнему не было, зато в комнату вернулся Филипп, и все сразу же повернулись в его сторону.
— Ну что? — подскочила на месте Илона, взволнованно кусая губы.
— Ничего хорошего, — устало вздохнул Филипп. — Ночью сюда забрался воришка, а Антон опять не рассчитал со снотворным. Короче, в нашей стае прибавление.
По комнате словно пронесся легкий порыв ветра. Кто-то из присутствующих вздохнул с облегчением, радуясь, что Антон не убил так не вовремя забравшегося в его дом вора. А кто-то, наоборот — с досадой и страхом перед неизбежными теперь проблемами: неизвестно, как переживет эту новость Громов, и самое главное, как поведет себя новичок. Согласится ли он стать членом их стаи или решит отомстить Антону и всем остальным, натравив на них людей? Придется ли им теперь прятаться в лесу или вообще переезжать куда-нибудь в другое место, где никто из оборотней пока еще не «засветился»?