Трижды «стервятник» не давал Мэй взлететь вверх на минах, вызывая у неё дикий приступ раздражения, из-за которого её лицо покрывалось багровой краской, а разум просто начинал отказывать. После третьего раза пришлось спасаться от неё ледяной стеной.
– Не стой на пути, – прошипела Чжоу Джеймисону сквозь стену, и глаза её горели таким разрушительным огнём, что соперник удивлялся, как только этот взгляд не прожигал лёд. «Стервятник» начал восхищаться её упоением битвой, которое казалось иногда каким-то знакомым, и отчасти был растроган её беззащитностью перед своими же атаками. От таких смешанных чувств ему даже захотелось отважиться пригласить после боя подрывницу на свидание, если только сам останется жив. Главное – и ей не дать погубить саму себя.
А Мэй всё больше разгоралась гневом, когда пресекались её потенциально удачные атаки, и старалась закидать несносного противника гранатами. Джеймисон был вынужден терпеть неукротимый гранатный напор, жалея, что криокамера не действует на ходячий огненный смерч, в который сейчас превратилась его соперница.
Продолжалось это противостояние пламени и льда до тех пор, пока Чжоу не отправила на ожидание воскрешения всех героев команды Крысавчика и не осталась с ним один на один в узком коридоре.
– Попался, отморозок? – злорадствовала она. – Теперь не уйдёшь! – и решительно опустила на пол шину.
– Мне же всё равно ничего от этого не будет, – с улыбкой сказал на это Джеймисон, а сам думал, что в таком узком коридоре взрывная волна от шины непременно зацепит девушку, у которой осталось немного здоровья.
«Не теряй головы», – говорил он себе, раздумывая, что можно сделать в этой ситуации. И придумал, только план выстраивался на значительном риске.
– Раньше тебе доставалась только часть урона, теперь посмотрим, как тебе будет полная смена зимней шины на летнюю! – парировала Чжоу.
Крысавчик приготовился тоже использовать героическую способность: так можно снизить урон шины, чтобы защитить Мэй. В том, что от «Вьюги» он сам заморозится на какое-то время и будет получать урон, он прекрасно отдавал себе отчёт. Только очень уж не хотелось, чтобы в приступе безумия китаянка навредила сама себе.
Резина зашипела об асфальт, набирая скорость, и шина полетела к «стервятнику». В это время над коридором поднялся Снежок и начал замораживать соперников внизу. Шина застыла почти под носом у жертвы. Крысавчик стал постепенно покрываться коркой льда с головы до ног. Последним, что он увидел, было яркое мерцание, искажавшее силуэт Чжоу, которая присела напротив с заткнутыми ушами, а потом во взгляде стало расплываться и всё поле боя.
Китаянка открыла глаза, но почти сразу упала без сознания, как и все оставшиеся в её команде персонажи. Героические способности Мэй и Крысавчика, направленные друг на друга, вызвали критическую ошибку, прекратившую странный противоестественный бой. Благодаря этой ошибке специалисты сразу обнаружили причину нестабильного поведения персонажей и запустили срочное обновление игры, параллельно извиняясь перед игроками за незавершённые матчи. Кто-то из разработчиков, однако, задумался, что этот странный баг вполне можно использовать как задумку для временного события «День смеха». Главное – тщательно продумать поведение персонажей-перевёртышей.
Очнулась Мэй уже в знакомой палате. Рядом с ней, перелистывая книги по расстройствам памяти, сидели Уинстон и Ана.
– Ой… Что, очередное обновление? – спросила она их и слабо приподнялась на руках. – Ведь недавно только было… Ох, что же мне так нехорошо…
Стало подташнивать. Девушка осторожно встала с кровати и подошла к окну, чтобы открыть его и глотнуть свежего воздуха. Тут она увидела в оконном стекле своё отражение.
– Кто это сделал мне хвост? Я же не люблю, когда волосы не собраны в пучок, – и, открыв окно, сразу начала переделывать причёску.
– А ж-жаль! Тебе так гораздо лууч-ше! – послышалось с соседней койки.
Крысавчик тоже очнулся, но вставать не торопился: голова кружилась.
– Как ты себя чувствуешь, Джеймисон? – спросила его Ангела.
– Эй! Крыс-савчик! – «стервятник» от души возмутился тем, что его называют по имени все, кому он не разрешал.
Раздался грохот: к койке товарища подбежал Турбосвин, кулаком взъерошил ему собранные в хвостик на затылке волосы и, подхватив больного, на радостях принялся обнимать его. Циглер упрашивала Мако положить больного на место, Крысавчик болтался на весу, как тощий тряпичный заяц, и вся эта картина заставила Ану и Уинстона переглянуться и озариться облегчённой улыбкой.
Чжоу не понимала, что творится.
– Что здесь произошло? Что-то не так?
– Нет, нет! Всё нормально! – хором отозвались Ана, Ангела и Уинстон, взглядом показывая остальным героям, чтобы те и заикаться не вздумали о потере памяти своих коллег.
– Пятфак! Ты чфего этфо? – с трудом шевеля ртом из-за сплюснутой щеки, спрашивал Турбосвина приятель.
– Он просто рад, что ты благополучно перенёс обновление! – объясняла Циглер. – Ты долго был без сознания.
– Снежок! Иди сюда, мой хороший, ты чего там сидишь? – подозвала своего робота Мэй. Тот, поняв, что хозяйка стала прежней, с милым писком поспешил навстречу.
Когда Мако наконец-то отпустил Крысавчика, тот присел на краю койки и брезгливо взял указательным и большим пальцем протеза «Путешествие на Запад» с тумбочки.
– Хм?
– Это моя книга! Забыл её у тебя!
Уинстон забрал книгу у Джеймисона, погладил её по переплёту и загрустил. Теперь, конечно, всё вернулось на свои места. Особенно к счастью для Мэй: больше она не будет на поле боя таким маньяком (хотя и до амнезии все герои от неё просто изнывали). Но больше и не услышишь от Крысавчика логичной речи, не увидишь его за книгой, не сможешь с ним договориться на поле боя. Никогда не узнаешь, что он думает о «Путешествии на Запад» как совершенно не искушённый читатель. Жаль.
– Эм… Джеймисон, можешь отдать мне мой бластер? Он почему-то лежит у твой кровати.
– Эй, а мой гранатомёт тебе заче-ем?
Крысавчик ревниво отобрал у Чжоу свою «прелесть», но через мгновение-другое уже заговорщически, чтобы никто посторонний не слышал, шепнул ей:
– После боя в Австр-ралию?
– После боя в Австралию, – подтвердила Мэй и улыбнулась в ответ.