Гости сообразили, что их разыграли, и решили отомстить. Они бросились к кустам, отняли у детишек шланги и с притворным гневом стали их обливать. А дети с хохотом катались по земле.
И все промокли до нитки.
Ночной воздух похолодел, из шлангов лилась ледяная вода, гости начали мерзнуть.
«На людей не угодишь!» — подумал Фабиан Вальтер и порадовался тому, как мудро поступил, когда не велел детям заливать костер.
Все-все теперь, и маленькие, и большие, расселись вокруг костра. Все обсохли, оделись и прижались друг к другу. Ковбой помог Фабиану принести из дома пирожные и бутылки рома.
— Хорошо быть бакалейщиком, — сказал по дороге Фабиан Ковбою. — Всегда есть что выпить и закусить.
Ковбой согласился.
Музыканты вернулись к своим инструментам. Дети обступили тамтамы. Фонтанна попросила трубача научить ее играть на трубе. И когда ей удалось извлечь первый звук, все замолчали и зааплодировали. Высокий негр по имени Мохамед стал горячо доказывать Бену, хоть тот и так не сомневался, что танец дождя на самом деле существует и что у него на родине есть люди, способные при помощи этого танца оросить огромное пространство. Ковбой с Фабианом пили и веселились, и Ковбой все выспрашивал, как называется недавняя мелодия.
Музыканты играли всем знакомые песни, и все пели, глядя в огонь и передавая по кругу бутылки рома и блюда с пирожными.
А потом стало светать, костер постепенно угас, а людей сморил сон.
На следующий день
На следующий день Бен весело шагал по дороге, которая, если повезет, должна была, хоть, может, и не очень скоро, привести его домой. Было серо и пасмурно, но это не портило ему настроение.
По временам, при мысли, что не стал будить Фонтанну и ушел один, он сам себя ругал болваном.
Но тут же понимал, что поступил как надо, а главное — он верил в глубине души, что это все не важно: остался он или ушел, играет на кларнете или на бандонеоне. «Ну вот и хорошо», — подумал он, поскольку ни на том, ни на другом играть был не обучен.
Он шел уверенно, без колебаний и смутно чувствовал: его уход не имеет значения (хотя и непривычно было так вот вдруг отбросить беспокойство). Выразить это словами Бен еще не умел, но начинал понимать: все важное отныне оберегается звездой.
Пошел дождь, Бен улыбнулся.
— Это, наверно, опять Фабиан, — подумал он вслух и стал пританцовывать.
Фонтанна проснулась с первыми каплями дождя и увидела, что она одна.
Она полежала, подставив лицо небесной влаге, чтоб она ее умыла, и внимательно разглядывая африканский узор платка, которым была накрыта. Потом вскочила, накинула платок на голову и побежала в дом.
Она нашла там Фабиана Вальтера с Ковбоем — они уселись завтракать и откупорили к столу бутылочку вина.
Фонтанна посмотрела на них с укором и, вытираясь платком, проворчала:
— Опять плясали!
— Нет! — стал оправдываться Ковбой. — Теперь это не мы.
— У госпожи Природы тоже есть свои причуды, — прибавил Фабиан.
— Поспали хорошо? — спросил Ковбой.
Фонтанна неуверенно сказала «да».
— Голова не болит?
— Да так… — ответила она. — Но в общем ничего.
— Хотите рюмочку? — предложил Ковбой.
От рюмочки она стыдливо отказалась, но пообещала станцевать им что угодно за чашку хорошего кофе.
Приятели стали возиться с кофеваркой, о чем-то переговариваясь с серьезным видом. А Фонтанне не терпелось — запах кофе щекотал ей ноздри. Наконец Фабиан что-то шепнул Ковбою, и тот кивнул:
— Ага.
— Мы сошлись на «пробуждении цветка», — сообщил Фабиан.
— О’кей! — легко согласилась Фонтанна.
Мужчины уселись на барную стойку, поставили между собой бутылку рома и жадно уставились на Фонтанну. Девушка влезла на кухонный стол, опустилась на колени, накрыла голову руками, сжалась в комок. И замерла, погрузившись в себя. Ковбой и Фабиан перестали пихаться локтями и ждали, когда начнет просыпаться цветок.
Первыми зашевелились пальцы ног цветка-Фонтанны. По одному они уперлись в стол, и он чуть пошатнулся. Живая дрожь пробежала от щиколоток до коленей. Фонтанна подалась назад, села на корточки, пригнула голову до самых бедер и уронила руки.
Затем очень медленно стали распрямляться длинные стройные ноги — тянулся к небу двойной стебель, увенчанный великолепнейшим бутоном ягодиц. Согнувшись пополам и напружинив ноги, Фонтанна снова замерла. Ковбой и Фабиан молча хватили по рюмке вина.