Постепенно она разогнулась, стала плавно раскидывать руки.
Теперь она стояла в полный рост, свесив голову на грудь, а побеги рук продолжали расти, выпуская широкие листья, пока не поднялись выше тела. Раскрылись почки-ладони, растопырились пальцы.
Мужчины позабыли о вине и в изумлении следили, как тело превращается в цветок.
Едва заметными движениями Фонтанна подняла голову и запрокинула лицо — вот она, сердцевина, сияющий цветок цветка — улыбка. Оба зрителя пытались зааплодировать, но ладони не слушались и не попадали друг в друга.
Далеко от них Бен на дороге тоже танцевал. Но его танец не имел ничего общего с цветами: он просто перепрыгивал обеими ногами из лужи в лужу и во всю мочь и всю фальшь горланил:
Бен в одиночку смеялся, смеялся так, как смеются смешливые одиночки, когда остаются одни и делают что-то ужасно смешное.
Фонтанна оставалась распустившимся цветком ровно столько времени, сколько понадобилось Фабиану и Ковбою, чтобы они опомнились, спрыгнули на пол, налили чашку кофе и, протянув ей руку, помогли спуститься со стола. Фонтанна протянула руки им навстречу, при этом каждый как-то странно заглянул в ее ладонь, потом помощники переглянулись и, быстро поменявшись местами, заглянули в другую.
— Спасибо, — сказала она им, спустившись, кивнула каждому и с наслажденьем отхлебнула кофейку.
Приятели смотрели, как девушка-цветок попивает кофе, и ждали, что она их о чем-то спросит. Да и она на них поглядывала и после каждого глотка одаривала их улыбкой, но ни о чем не спрашивала. Их лица помрачнели.
Мысль о Бене не покидала Фонтанну с той самой минуты, когда она проснулась, но куда он подевался, она еще не задумывалась. Да и вообще, у нее не было такого чувства, как будто она думает о нем, было другое: как будто он все время с ней, хоть его и не видно. Поэтому вопрос, которого приятели так ждали, ее не занимал. Но, видя их обиженные лица, она пораскинула мозгами. Больше всего на свете Фонтанна не любила обижать людей, а друзей — и подавно. Поспорить — ну, еще куда ни шло, но обижать — ни-ни! Итак, пошарив хорошенько в голове, она нашла о чем спросить:
— Ковбой… — с невинным видом начала она.
— Ммм? — отозвался он еще невинней.
— Вчера… когда я засыпала…
— Ммм…
— Рядом со мной был парень…
— Ну и что?
— Ты случайно не знаешь, куда он девался?
— Высокий парень?
— Ты повыше.
— А сильный? — встрял Фабиан Вальтер.
— Ты посильнее.
— Красивый?
— Красивей вас обоих, вместе взятых, — ответила Фонтанна с мечтательной улыбкой.
Ковбой и Фабиан как раз потому и хотели услышать вопрос о Бене, что знали ответ, но им хотелось потянуть — в отместку за то, что пришлось дожидаться.
— Я не видал, — сказал Ковбой.
— Я тоже.
— Ну-ну… — сказала огорченная Фонтанна.
Она уже не притворялась. Задав вопрос, чтоб подыграть друзьям, она задалась им всерьез, а когда ответа не нашлось, всерьез же и расстроилась. Ей в голову полезли мерзости и глупости.
Почуяв это, Фабиан с Ковбоем сжалились.
— У вас очень красивые руки, — сказал Фабиан.
— Спасибо, — безучастно ответила Фонтанна.
— А вы на них когда-нибудь смотрите? — спросил Ковбой.
— Что?
— На руки, — пояснил Фабиан, — посматривали бы почаще!
Тогда Фонтанна раскрыла правую ладонь. На ней было написано: «скоро». А на левой: «встретимся». Она приставила ладони одну к другой и прочитала: «Встретимся скоро».
И улыбнулась двум друзьям и всему свету.
Ковбой и Фабиан боялись, что послание покажется Фонтанне слишком неопределенным, и даже про себя ругали Бена, но ее это, похоже, нисколько не встревожило.
— Ну ладно, все это прекрасно, — сказал Ковбой, — но мне уже пора разносить почту. А ты, бакалейщик, пойдешь на работу?
— Навряд ли! — сказал Фабиан. — Но я уже послал сменить табличку на двери, — прибавил он с улыбкой.
— Славно погуляли! — сказал Ковбой и был таков.
Так он и ушел, ни с кем не попрощавшись и ничего за собой не убрав, как сделали другие гости и как рассчитывал хозяин.
Фабиан и Фонтанна остались на кухне вдвоем. Они выпили еще по чашечке кофе, а потом, приплюснув лоб к оконному стеклу, стали смотреть на дождь.