Заплыв, казалось, никогда не завершится.
Но все же улитка-Бен и черепаха-Фонтанна неотвратимо приближались к берегу.
«Да, черепахи явно лучше умеют плавать», — подумала улитка, оказавшаяся первой.
Фонтанне удалось изобрести плавание на месте, и Бен ее обогнал.
Бен ждал Фонтанну, прислонясь спиной к большому дереву.
Слегка шатаясь, голая и мокрая, она вышла из воды и, пряча улыбку, сказала:
— Браво! Ты так быстро плаваешь!
Бен клял свою победу-поражение. Однако Фонтанна подошла к нему совсем близко и опустилась на колени у подножия дуба.
Бен глянул вниз, у него захватило дух, и он поскорей перевел взгляд на озеро. Перемахнул его глазами, поднялся к дому, на балкон, на крышу, по трубе и воспарил… Победа-поражение оказалась сладостной, и эта сладость разлилась по жилам.
Он снова глянул на Фонтанну, вцепился в дуб, опять взвился на небо и громко закричал.
Испуганные птицы разлетелись во все стороны. Но Бен сквозь слезы их почти не видел.
— Ням-ням, — промурлыкала Фонтанна. Она встала с колен, отцепила Бена от дуба и обняла его, обмякшего.
Они сидели под дубом и смотрели, как играют на воде золотые чешуйки полуденного солнца.
— Видишь? — Фонтанна указала пальцем. — Это Дом.
Неподалеку от них белка грызла орешки, сидя на ветке, цапля таскала рыбу из воды, мама-утка посреди озера кормила из клюва птенцов.
— Что за свинство! — возмутилась Фонтанна. — Все едят, кроме нас!
— Я жутко голодный, — сказал Бен.
— Что бы такое съедобное найти?
— Дерьма пирога.
— Да и этому добру не из чего набраться.
— Рыбу ловить я не умею.
— А я ее не ем.
Бен поскреб в затылке:
— Тогда придется помирать.
— Ну… — протянула Фонтанна. — А вдруг и после смерти голод не пройдет? И мы окажемся в дураках!
— Там, может, найдется жратва…
— Наверняка! Что-нибудь зверски вкусное!
— Кускус.
— Перепелки с виноградом!
— Осьминоги с рисом!
— Вот такущие пиццы! — Фонтанна округлила руки.
— Горгонзола!
— Рататуй!
— Рататуй!!
— Рататуй!!!
Они замолкли и глотали слюнки, представив себе блюдо с рататуем.
— Все страшно вкусное! — вздохнула Фонтанна.
— И необыкновенное!
— Розовый салат!
— Гигантские сардельки!
— Сладкая колбаса!
— Коровьи яйца!
— Жирафий сыр.
— Неубитые омары!
— Что?
— Неубитые омары.
— Как это? Их едят, а они остаются живыми?
— Ага… Их едят, а они себе плавают в море и знать ничего не знают.
— Бен!
— Что?
— Можно я тебя поцелую?
— Конечно.
Она приникла к нему губами, закрыла глаза и провела языком у него во рту.
— Бутерброд с тобой… — прошептала она.
Бен улыбнулся:
— Шербет из твоей грудки.
— Бифштекс с твоей спины.
— Салат с твоими волосами.
— Фрикасе из твоих бедрышек.
— Шашлык из твоих ягодиц!
— Нет, из твоих!
Бен замялся, ища, что бы еще полакомей придумать для загробного меню.
Искал, искал, но ничего не находил. Вдруг до него дошло: он ищет то, что уж давно нашел, а потому и не находит!
— Твоя киска, — так прямо и сказал он.
— Ладно, — кивнула Фонтанна.
Фонтанна села, прислонясь спиною к дубу, и раскинула ноги, а Бен пристроился между ними.
Она положила руки ему на голову.
Все получилось быстро.
Три раза подряд.
В первый раз Фонтанна влажным взглядом смотрела на дом и на озеро. Во второй закрыла глаза и слушала шум ветвей и щебет птиц. А в третий снова раскрыла глаза, широко-широко, но ничего уже не видела и не слышала.
Бен был готов хоть целый день играть в эту игру, но побоялся за Фонтанну.
Он поднял голову и положил ей на живот. Фонтанна растрепала ему волосы, и оба задремали.
— Твои губы… — пролепетала Фонтанна, погружаясь в сон.
— Дай есть! Дай есть! Дай есть!
Бен проснулся от панических воплей в животе у Фонтанны. Он слушал их, сначала забавляясь, потом удивляясь, и, наконец, встревожился всерьез.
Он посмотрел на Фонтанну: глаза ее были закрыты, а губы шевелились, как будто она что-то жевала. Он встал, разбудил ее, потянул за руку:
— Пошли домой, что-нибудь да придумаем.
Фонтанна очень ослабела и безмолвно побрела в воду вместе с Беном. Поплыли не спеша, размеренно, чтобы хватило сил доплыть до дома. Бен то и дело озирался на Фонтанну — она все больше отставала и становилась все бледнее.