Подруга подходит ко мне с немного испуганными глазами. Мы стоим друг напротив друга в самом эпицентре движения студентов.
— Привет, — говорю.
— Привет, Ри.
— Всё нормально?
Подбрасываю рюкзак у себя на спине, чтобы удобней расположить, и направляюсь в сторону расписаний. Мартынова идёт следом. Мы смотрим номер аудитории, а когда отходим и идём к лестнице на второй этаж, Маша задаёт странный вопрос:
— Можно на паре с тобой сесть? — она теребит лямку своей сумки и выглядит совсем уж неуверенно.
— Почему ты спрашиваешь?
— Мы не очень хорошо расстались в четверг… Да и в пятницу я отмалчивалась.
Это правда. Мой поход в гости к Мартыновой оказался провальным из-за её странного поведения, и половину следующего учебного дня одногруппница продолжала быть угрюмой и замкнутой. Пару раз я попыталась завести с ней разговор, но затем махнула на это всё рукой. Если надо будет, то сама скажет в чём дело.
— Ты что-то не в настроении была, подружка, — не удержалась я от ироничных ноток в своём голосе, стараясь протиснуться сквозь густую толпу прямо возле лестницы.
— Я просто глупая. Извини.
— За что?
— Я что-то вообразила себе, не подумав.
— Не хочешь объяснить? Я же не понимаю ничего. Какая-то тупая ситуация.
— Тупая я, и ситуации создаю тупые… — сказала упадническим голосом, уныло перебирая ступени рядом со мной.
— Кончай с самобичеванием и рассказывай нормально, что за приколы с твоей стороны начались.
— На днях я общалась с Алиной, и она наговорила мне всякого.
— Например?
— Я просто поинтересовалась у Ивановой, почему она избегает тебя и пишет гадости в твой адрес в общем чате. Она ответила, что терпеть тебя не может. Я понимаю, что ты её достала ещё на первом курсе, когда постоянно задирала, но сейчас-то ты никого не трогаешь…
— Угу, — коротко смеюсь, вспоминая свою позавчерашнюю стычку с Алиной.
— Тогда она сказала мне: «Подружка твоя любит чужих парней уводить. Разве можно нормально относиться к ней после этого?». А я и вспоминаю про Ваню, твоего бывшего. Удивляюсь, спрашиваю Алину: «А разве Ваня был твоим парнем?». Так она мне ответила, что и не про него вообще.
— А про кого? — хмыкаю.
Если это очередная бывшая у Артёма нарисовалась, то сколько же у него их?
Второй этаж более пустынный, в отличие от первого, и я начинаю оглядываться по сторонам: нет ли кого из наших одногруппников в поле зрения? Сегодня первый день, когда я прихожу на пары в новом статусе. Теперь же всем известно про меня и Артёма… Которых уже нет. Нас нет и даже никогда и не было.
Эта мысль, это имя, этот мужской образ в моей голове делают мне больно.
— Про… моего парня, — продолжает Маша.
— Что?
— Ну, мне стыдно признаваться, но я так сильно расстроилась и испугалась, что успела наломать дров: с тобой испортила общение и с парнем своим. Алина сказала, что ты заигрывала с моим парнем в парке аттракционов.
— Что? — повторяю.
Мы идём вдоль коридора, а меня словно засасывает в тёмный беспросветный тоннель. Света в нём нет. Сейчас мы зайдём в аудиторию, а там он. Отдельный от меня. И я, отдельная от него.
— Она сказала: «Я не про Ваню. Я про твоего. Противны люди с таким уровнем лицемерия. Я втащу Крыловой, если увижу её, оставшись с ней один на один. А ты, глупая, ничего не знаешь. Не догадалась до сих пор? Он же у тебя в парке продавцом мороженого работает? Крылова в тот день оделась весьма романтично». Я ей возразила и стала защищать тебя, говоря, что ты бы так не поступила. А Иванова в ответ: «А ты спроси у нее чем она занималась в парке. Только ли практическим заданием. Честное слово, втащу ей без раздумий». Поэтому я тебе все эти вопросы и задавала… А потом ещё и на парня наехала, а он обиделся и высказал мне всё, что думает о моей истерике. И я поняла, что ни с кем он мне не изменяет, а ты вообще с… Артёмом была.
— Истерике? Ты ещё и истерить у нас умеешь? — усмехаюсь, игнорируя произнесённое подругой имя.
Да, теперь и Машка знает.
— Я просто…
— Ладно, Маш, я поняла тебя. Алину слушать, конечно не стоило. Знаешь же, как мы друг друга не любим. Особенно она меня. И, кстати, у меня вопрос к тебе: почему ты Ивановой сказала, что я в субботу в библиотеке работать не буду?
— Извини, — Мартынова с новой силой делает несчастный вид, едва ли не плача тут передо мной, — я расстроилась от её слов и просто соврала. И правда: знаю же, что вы, как кошка с собакой. Видимо, моё обиженное внутреннее ребяческое нутро захотело вас столкнуть лоб в лоб.