Пользуясь временным спокойствием и тишиной склоняюсь к Артёму, что сидит рядом, уткнувшись в телефон, с которого всем переводит деньги, и шепчу на ухо:
— Хочешь прямо здесь?
Он поворачивает голову ко мне, и мои губы от этого действия проехались по его щеке.
— Значит камер и правда нет, — улыбается.
Наши носы соприкасаются, дыхание смешивается.
— Кто знает… — тяну улыбку. — Может просто я не в курсе. Вот как раз и проверим…
Наклоняюсь ближе, обвожу кончиком языка край его ушной раковины, а затем дую на влажный след.
— Кто-то идёт, — останавливает мои поползновения, кладя руки мне на предплечья.
— Пока что ты спасён, — усмехаюсь и отодвигаюсь от парня.
— Как жаль…
Голос Угольникова соблазнительно вибрирует, но ко мне и в самом деле пришёл новый посетитель, которого нужно обслужить.
К вечеру поток людей становится меньше, но почему-то именно к концу рабочего дня стало больше приходить тех, кто думает, что мы с Артёмом дураки. То книга не того цвета, то вообще не из нашей библиотеки. Я им говорю, книга не наша, а те обижаются и дверью хлопают…
Я рада, что идея Угольникова на практике оказалась рабочей, но записка всё ещё не найдена. В свободные минуты трясу и пересматриваю всё, что принесли, но везде пустота. Ничего нет.
Голова начинает болеть, в глаза словно песком бросались, и сил всё меньше.
Артём молча помогает, став ещё более задумчивым, чем утром. Разговаривать уже не хочется — только бы скорей закончить этот день, запереть дверь библиотеки, сесть в машину и поехать домой.
«Домой»… Это последний месяц, который я оплачиваю за съём своей квартиры. Ведь я переезжаю к парню.
Всё чаще смотрю на настенные часы. Уже почти шесть вечера. За пятнадцать минут до окончания рабочего дня Угольников вдруг решает ошарашить меня:
— У меня тоже есть для тебя книга.
Нас разделяет библиотечная стойка. Он смотрит на меня прямо, без тени улыбки. Под его глазами залегли тени, и я сама чувствую, как тоже устала за сегодняшний день.
— Почему вчера не сказал?
— Потому что она не пустая. А время было уже позднее, когда я приехал, и тебе нужно было выспаться перед сегодняшним днём.
— Не… пустая? — из моих лёгких разом вышел весь воздух.
— Она синего цвета и в ней сложенный клочок тетрадного листа. Я не заглядывал в него и поэтому не знаю, то ли это, что ты ищешь.
Артём сцепил пальцы рук в замок, подпирая ими подбородок, и его напряжение передаётся мне.
— Почему только сейчас говоришь об этом? — морщу лоб.
— Хотел отдать в конце рабочего дня, когда вся суета поутихнет и работа тебя не будет отвлекать.
Смотрю на широкие сильные ладони парня и так хочется вцепиться в них, трясти, трясти, трясти…
— Она у тебя с собой? — спрашиваю дрогнувшим голосом.
— Да, в машине.
— Принесёшь?
— Хочешь здесь посмотреть? — убирает руки от подбородка и склоняет голову набок, прислушиваясь, присматриваясь.
Раздаётся громкий стук грубо проворачиваемой дверной ручки, и я вздрагиваю от неожиданности: Иванова Алина врывается в библиотеку со своей неизменной сумкой-шоппером на плече и цокает каблуками по плитке, приближаясь.
— Ты опоздала. Мы уже закрываемся, — не скрываю недовольства.
— Вычеркнешь их завтра, всё равно у тебя ещё воскресенье впереди.
Иванова уходить не собирается и уже хватается за свою сумку, раскрывая её. Лёгкая синяя ветровка одногруппницы шелестит, а мои ноздри заполняет приторно-сладкий аромат духов.
— Ладно, выкладывай всё на стойку и уходи.
Алина извлекает книги одну за другой, выстраивая целую башню на моём столе. Получилось целых шесть книг… с обложками синего цвета.
Шоппер одногруппницы опустел, повиснув унылой тряпкой у неё на плече. Мы смотрим друг на друга в молчаливой дуэли глазами.
— В этих ничего нет, — кивает Иванова на принесённые книги. — Можешь не искать.
Она разворачивается и уходит. Я смотрю на развивающиеся светлые волосы, на тонкую ладонь, что поворачивает дверную ручку, на исчезающую спину девушки. И думаю: какого чёрта?
— Алина тоже в курсе, что ты ищешь записку? — удивляется Артём.
— Вообще-то не должна, — отвечаю, всё ещё глядя на закрытую дверь библиотеки.
Глава 44
Артём
Уже сгустились вечерние сумерки, и небо затянуло тучами. Кажется, синоптики обещали дождь ночью, но начаться он может уже совсем скоро. Ведь неспроста ветер начал трепыхать ветви деревьев, поднимать пыль на асфальте.
Я как раз успеваю спрятаться дома, запереться в нём. Ставлю чайник, задумчиво смотрю в окно, где кроме зажжённых фонарей сложно что-то разглядеть и думаю о предстоящей непростой ночи.