Произошло это внезапно. Придоров на автомобиле подъехал к заводу и, встретив у ворот табельщика, узнал, что директор с минуты на минуту должен приехать, а его помощник, товарищ Русаков, находится в литейной.
Придоров направился в мастерские и при входе в литейное отделение встретился с Русаковым. Русаков вышел, направляясь в контору, и почти столкнулся с своим прежним начальником.
Придоров вдруг узнал его и пораженно остановился.
Русаков, увидев, что отступать поздно, решился и с сдержанным спокойствием подошел к инженеру.
— Лавр Семенович? — спросил он, подавая руку и ошарашивая Придорова на вид спокойно.
— Л... Луговой? — не сразу выговорил Придоров.
— Нет... Здесь меня зовут Александром Павловичем Русаковым. Я недавно приехал, скрываюсь здесь и прошу вас не называть меня Луговым при других.
Придоров сообщнически оглянулся.
Он понял это таким образом, что Русаков приехал из-за границы с контрреволюционной целью и намеренно поступил для этого на завод. Не зная еще, какую пользу сумеет он извлечь из этого обстоятельства, Придоров все же обрадовался и сообщнически понизил голос.
— Долго вы здесь пробудете?
— Не знаю. Не от меня зависит.
Русаков щупал его глазами и ждал дальнейших расспросов.
Придоров на шаг отступил.
— А что с вашей женой и ребенком, узнали вы?
Русаков потемнел.
— Ничего не знаю. Недавно ездил в Одессу, нужно было там пробыть один день, хотел найти какие-
нибудь их следы, но знакомых не встретил и даже не знаю, живы ли они.
— И вы не знаете, что Льола была моей женой?
— Вашей женой? Неужели? Как? Что вы говорите?
Русаков сделал вид, что для него сообщение Придорова — неслыханная вещь.
— Мы разошлись теперь... Прожили вместе больше года... теперь не знаю, где она. Все время хотела разыскать вас.
Придоров говорил не все, что он знал, решив сначала выведать от Русакова о его делах, но о Льоле скрыть не рисковал.
Русаков внутренне просветлел. Даже Придоров должен был признать, что Льола не забыла мужа.
— Если бы мог узнать, что теперь с ней! — мог он только выдохнуть.
Оп с облегчением увидел, что к воротам подъехал директор, воспрянул, заставляя и инженера повернуться в сторону конторы.
— Директор, — объяснил техник, принимая официальный, деловой вид. — Пойдемте, сговоритесь с ним о том, что вы хотели узнать, но еще раз прошу иметь в виду мое положение... Меня зовут Александр Павлович Русаков. Называйте Русаковым и не обнаруживайте, что знали меня когда-нибудь. Старайтесь избегать меня и не расспрашивайте обо мне у других.
— Хорошо, я же не маленький, знаю... Старого знакомого погубить.
Он, в подтверждение своего сочувствия, жевнул раза два челюстью. Про себя между тем соображал, как он может использовать неожиданную встречу с первым мужем Льолы. Решил, что это виднее станет, когда он, в качестве одного из хозяев завода, начнет говорить в конторе о штате рабочих и служащих.
Оба пошли в контору.
Придоров шел без особых намерений на завод. Теперь же он вдруг решил показать себя хозяином и
выразить директору возмущение на загрузку завода заказами и на непринятые меры к сокращению рабочих. Он знал, что администрация завода вольна была поступать, как хочет, пока он не появлялся здесь, но ему и нужно было поговорить только для того, чтобы потом перед Эйнштоком свалить всю вину за собственное бездействие на завод.
Цель своего визита в этом смысле он выполнил вполне. Обличил директора, разнес советские порядки, напустил на конторского табельщика страху и, дав пищу для разговора тем рабочим, которые заглядывали в момент его разноса в контору, распорядился о разгрузке мастерских от государственных заказов и об освобождении завода от излишка людей.
После этой демонстрации своих прав, не обращая внимания на находившегося под рукой у директора Русакова, он отбыл восвояси.
На несколько дней он снова предался счастливому безделью, продолжая жить в свое удовольствие и ничем не утруждал себя, пока не встретил в доме Фай-манов Льолу в тот самый момент, когда она готова была сделаться женой квартировавшего у Файмана большевика. Эта встреча и сообщение Файмана его разожгли.