— Надо было Ольгой называть. Как княгиню! — подал голос Васильич. Он уже мчал по ночным улицам мимо мигающих оранжевых светофоров.
— Ольгой звали папенькину первую любовь, а мама у меня была валькирией не в шутку, так что он не решился, — улыбнулась Яра. — С тех пор зовут Ярой, когда нужна валькирия и Славой, когда девица.
— И за последнее ты убиваешь, — уточнила без вопросительной интонации Алина, и Яра кивнула.
— И как, папа доволен результатом? — спросил простосердечный Влад, более эмпатичная Алина, его пнула в голень, почувствовав напряжение в голосе новой знакомой.
— Он умер, когда мне было пять.
— А мама? — снова влез бестактный Влад и снова получил от Алины.
— Вот так о работниках скорой и разносятся слухи — циничные твари, мол, черствые и бессердечные, — заметила она.
— Все нормально. Мама сильно горевала и, когда мне исполнилось восемнадцать, просто ушла и не вернулась. Тело так и не нашли.
Все помолчали.
— Экий у нас мрачный катафалк, — с уважением сказала Алина.
— Типун тебе! — рассердился Васильич. — Кто ж такое говорит!
— А! — беспечно бросила Алина. — После этой смены плановое техобслуживание с переоснащением. Считай, новая тележка будет. А за оставшиеся два часа…
Она не успела закончить — включилась и зашипела рация.
— Два типуна! — рыкнул Васильич, но рация смолкла, но Алина уже прикусила язык.
— Не буду, пожалуй, гневить, в самом деле.
— Приехали, кстати, — заметил Васильич. — Владик, ты там проводи девушку до лифта, мало ли.
Девушка фыркнула, но все равно было приятно. Она помахала всем на прощание и зашла в подъезд. Влад прислонился к стене плечом и неловко пряча руки, спросил:
— Ты это… не замужем? Парень есть?
И сразу веселое настроение погасло, сбилось.
— Есть, — буркнула Яра и зашла в лифт. Ждать, что он спросит еще, не стала. Дома зашла в пустую темную квартиру, воняющую спиртом и лекарствами, уронила Дашину сумку на пол, сползла сама и тихонько завыла, заскулила, враз пораженная затаившимся было черным горем.
Coda
Демон не мог просто ждать.
Бессмертный, бесконечно сильный — потенциально — он болел нетерпением как весенней простудой.
Пока нет редких вещей, зацепленных эмоциями, встроенных в новый мир — нельзя начать ритуал.
Но можно раскинуть сеть, пустить корни, опутать город и превратить его в часть себя, знать и чувствовать все, что происходит в каждом сантиметре его щупалец, а не только на сотню метров вокруг, как сейчас.
Демон отправил стражей искать тех, кто станет маяками.
Автономных, живых, полных энергии — чтобы привязать к ним себя, проникнуть внутрь и потом распустить обратно, зараженных демонским ядом.
Стражам было тяжело, но почти все справились.
Некоторых пришлось заменить.
5
Даша не только выпустилась из реанимации, не только сбежала из палаты, но и успела настрелять сигарет и теперь флиртовала с мальчиками в курилке у отделения пульмонологии. Это она умела всегда — сделать как-то так, что мужчины приносили все нужные ей прямо сейчас ресурсы. Хотя не была ни красива: полтора метра мальчишечьей фигуры, мелкий бес на голове, и сама вся мелкая как бесенок, ни сексапильна — никогда не носила юбки, не красилась, не умела томно мяукать. Скорее была «своей», тем и притягивала. Вероятно поэтому же собственно отношения у нее катастрофически ни с кем не складывались и в свои тридцать пять она никогда и ни с кем не делила дом. И кажется, была этим счастлива.
Яра была другой. У нее были те самые изгибы и золотые пропорции — с грудью-талией-бедрами, нежный голос, романтически вьющиеся волосы, лицо сердечком и губы идеальной формы. Она носила длинные тяжелые юбки с кружевным подъюбником, грубые ботинки и футболки с треугольными вырезами, куда можно было нырнуть взглядом и вынырнуть уже только посреди океана романа с Ярой. И тут-то выяснить всю тяжесть жизни с русской валькирией и редкость встреч с красной девицей. Сама красна девица старалась всегда не торопить события, чтобы кандидаты на руку и сердце успевали увидеть, что их ждет. И влюблялась редко. Сложно влюбляться в тех, кто делается слюнявым идиотом при взгляде на твою грудь и интеллект обретает только через пару месяцев.
Игорь очнулся быстрее прочих. Он и сам был привлекателен, и чужие чары уважал и даже иногда им поддавался, но ненадолго. И все, что отталкивало других — его пленяло. Ярина злость, ее гнев и ярость, увлеченность чем-то до полного забытья, какая-то очень старомодная романтичность в рамках реальности — как ее кружевные юбки с ботинками. Ярина слабость и сомнения в себе, когда все, что она может — только метаться и думать, что бездарна и ни на что не способна. Ярины упадки — когда она просто лежит в постели и смотрит сериалы один за другим. Ярины причуды — когда она начинает генеральную уборку в три часа ночи. По крайней мере, так Яре о своей любви рассказывал Игорь, и она ему верила. Зачем ему еще с ней связываться? Его, высокого светловолосого красавца с теплыми глазами под окнами поджидала бы целая очередь, надумай он устроить кастинг на роль девушки.