Утешусь тем, что до полного содрания сочинений еще не дошел и скажу пару слов о книге, из которой намерен сейчас пересадить отрывок в другое целое, в новый смыслопоток.
«Я и Мы» – вторая моя книга, писательски еще очень сырая. Обрадовался, когда в одном из пиратских изданий произведение снабдили сущностным обозначением жанра: роман. Начинал писать в счастье, заканчивал в тоске после потери… Как антидепрессант книга сработала не для меня одного, и о самой депрессии и не только рассказать кое-что удалось – это и вспомню с некоторой переработкой и примечаниями…
Черт простого народа большей частью худой, с тонкой козлиной бородкой на узком подбородке, между тем как толстый дьявол имеет налет добродушной глупости. Интриган – с горбом и покашливает. Старая ведьма – с высохшим птичьим лицом. Когда веселятся и говорят сальности, появляется толстый рыцарь Фальстаф с красным носом и лоснящейся лысиной. Женщина из народа со здравым рассудком низкоросла, кругла, как шар, и упирается руками в бедра. Словом, у добродетели и у черта острый нос, а при юморе – толстый. Что мы на это скажем?
Таким игривым вступлением начал свою серьезную книгу «Строение тела и характер» Эрнст Кречмер, немецкий психиатр. В двадцатые годы XX века, когда Фрейд штукатурил и конопатил здание психоанализа, а Павлов завершал постройку системы условных рефлексов, этот энергичный врач, гипнотизер-виртуоз, оригинальной и изящной концепцией соединил психиатрию, психологию, антропологию, эндокринологию и генетику.
И физиономика была тут как тут…
(Там же, в «Я и Мы», я нарисовал литературный портрет отца европейской физиономики Лафатера; текст этот потом один плагиатор без зазрения совести слямзил. ВЛ – 2007)
Более того: как чудодей-алхимик, Кречмер впервые соединил душевную болезнь со здоровьем.
Читая его, понял: как война есть продолжение политики другими средствами, а точней, обнажение, – так и болезнь продолжает и обнажает здоровье.
Имея дело, как всякий психиатр, с нескончаемой вереницей пациентов и их родственников, Кречмер поначалу задался целью всесторонне сравнить представителей двух больших душевных болезней – шизофрении и маниакально-депрессивного психоза, он же в непсихотическом масштабе – циклотимия, он же, по нынешней терминологии, – БАР, биполярное аффективное расстройство.
Кречмера поразило, что не только и не столько симптомы двух этих болезней, сколько характеры и личности больных, их телосложения, психотипы родственников, психологическая атмосфера в семьях – все оказывалось противоположным.
Шизофрения и БАР, словно носорог и лев, обходят стороной, боятся и избегают друг друга.
Кречмер кропотливо исследовал родословные, прослеживал вместе с болезнями привычки, традиции, превратности судеб, и наблюдения уводили его все дальше за пределы психиатрии…
Постепенно вырисовались два больших человеческих типа: два полушария, в которых болезни оказывались полюсами. Стало ясно, что психическое здоровье не имеет никаких абсолютов; что клиника – прибежище крайних жизненных вариантов, не могущих приспособиться; что болезнь, как линза, вбирает в себя лучи, рассеянные в текучей мозаике темпераментов и характеров…
И вот знаменитая ось «шизо – цикло». (На оси этой читатели мои, не охочие до инотерминов, частенько, бывало, начинали киснуть и вянуть… ВЛ – 2007.)
Ежели в середине поставить обычного человека, каких масса, рассуждал Кречмер, то можно считать, что у него зачатки (корешки, радикалы) «шизо» и «цикло» находятся в относительном равновесии. Если корешков «шизо» относительно больше, а «цикло» поменьше – перед нами человек «кошачьего типа»: внешне немного (или много) закрытый, корректный, сдержанный, суховатый; внутренне обостренно чувствительный и ранимый, иногда раздражительный и саркастичный, иногда тревожный и мнительный, а иной раз при, казалось бы, тонкой душевной организации оказывающийся эмоционально туповатым, парадоксально бесчувственным… Зовут такого человека, по Кречмеру, – шизотимик.
Дальше от середины и ближе к полюсу по той же оси – шизоид. По другую сторону оси, соответственно, – циклотимик, а дальше – циклоид.