— Кто же?
— Матильда.
— Матильда! — изумленно воскликнул я. — Право же, вы ведь не думаете, что она… что она каким-то образом причастна к столь жестокому и ужасному деянию?
— Нет, нет, сэр, речь не о том. Что бы ни произошло в этом доме, Матильды в это время там не было, да и к тому же они с Джейн были добрыми подругами. И все же думается мне, что она знает или подозревает об этом деле более, чем говорит. Иными словами, она покрывает кого-то.
Мне это показалось невероятным.
— Почему вы так думаете?
— Из-за ее поведения, сэр. Вот послушайте. В среду, на прошлой неделе, я привез молоко в тот высокий дом, что сразу за Сиборд-террас. Семья, снимавшая этот дом, собиралась съезжать, и мне было велено вечером прийти за расчетом. Ну, я и пришел. Продержали меня там довольно долго, так что, когда я возвращался обратно, уже порядком стемнело. Я как раз проходил мимо черного хода дома номер семь, как вдруг дверь внезапно распахнулась, и на пороге показался мужчина, который о чем-то перешептывался с одной из девушек. Та плакала — до меня доносились ее рыдания. Тут мужчина поцеловал ее и вышел, и дверь за ним тотчас же захлопнулась. Выглядел он подозрительно, да и одет был в обноски. Он быстро скрылся из виду, и поскольку у него была черная борода, а шляпа надвинута до самых глаз, лица его я не разглядел.
— А с кем он говорил, с Джейн или Матильдой?
— Не знаю, сэр. На следующий день я попытался было расспросить их, но они обе заявили, что в тот день к ним никто не заходил, кроме часовщика, мистера Реннинсона, — он приходит по средам завести часы — и что я, скорее всего, его и видел, поскольку в тот день он припозднился. Я прекратил расспросы, так как меня это не касалось, но тот человек, которого я видел, был кем угодно, но уж точно не мистером Реннинсоном.
— И вы полагаете…
— Позвольте, сэр, это еще не все, — прервал он меня. — В прошлое воскресенье я возвращался домой со службы и обнаружил, что позабыл в церкви молитвенник. Мне было жаль потерять его, поскольку ранее он принадлежал моему отцу, поэтому я повернул обратно. Однако церковь была уже закрыта, так что я не смог войти. Выдался чудесный вечер, и я прошелся немного по кладбищу. Там, как вам известно, в самом углу, недалеко от могилы мистера Эдмунда Пихерна, двумя днями ранее похоронили бедняжку Джейн Кросс. Так вот, на этом самом месте я наткнулся на Матильду Валентайн. Она являла собой воплощение величайшей скорби, по щекам ее струились слезы. Завидев меня, она поспешила их утереть, и обратно мы пошли вместе. Само собой, разговор у нас зашел о Джейн Кросс и ее гибели. «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы пролить свет на эту тайну, — сказал я Матильде, — иначе люди так и будут всю жизнь подозревать меня». Я решил, что прежде всего нужно выяснить, кто же заходил к ним в прошлую среду. И что же, сэр, вместо того чтобы, как подобает доброй христианке и разумному человеку, дать мне хоть какой-нибудь ответ, Матильда, издав вопль ужаса, опрометью мчится прочь. Я не мог понять, в чем дело, и тут в мою голову закралось подозрение, хоть и без видимых на то оснований, что Матильда знает о том, кто учинил это злодеяние, и покрывает его или же, по меньшей мере, подозревает кого-то. И я по-прежнему так думаю, сэр.
Я покачал головой, не видя причин соглашаться с Оуэном. Он продолжил:
— На следующее утро, около десяти, я был в лавке и как раз наливал в бидон заказанную пинту сливок, когда вошла Матильда, с видом сдержанным и невозмутимым. Она сказала, что в тот вечер я видел ее брата. Он попал в беду, став поручителем своего товарища, продал все свое имущество, включая рабочие инструменты, и прошел пешком все тридцать миль до ее дома, чтобы просить ее помощи. Она отдала ему все свои скромные сбережения, и Джейн Кросс добавила к этому еще десять шиллингов. Он добрался до Солтуотера только к вечеру, отужинал с ними и отправился обратно. Я проходил мимо как раз в тот момент, когда Матильда провожала его. Меня она не видела, поскольку ее глаза застилали слезы, а сердце разрывалось. Это истинная правда, заявила она, и брат никак не причастен к гибели Джейн: он покинул Солтуотер тем же вечером.
— И что же? Разве вы ей не верите?
— Нет, сэр, — не раздумывая, ответил Оуэн. — Не верю. Будь это правдой, с чего бы ей тогда в страхе убегать от меня тогда, на кладбище, да еще и с криком?
Я не нашел, что ответить. Слова Оуэна заставили меня призадуматься.
— Я не знаю, которую из девушек я видел той ночью, но у меня создалось впечатление, что это была Джейн Кросс. Джейн Кросс, а не Матильда! А если так, то зачем ей сочинять все эти небылицы про брата и говорить, что я видел ее?