— О, моя дорогая, — вскричала хозяйка, — не осуждайте ее за молчаливость; именно это я в ней и ценю! Потому я и наняла ее. Такая милая девушка, ходит бесшумно, как кошка, знает свое место и никогда не заговорит, пока ее не спросят.
— Что ж, возможно, вам в Европе такие и нравятся, — откровенно заявила Персис, — а мы в Америке предпочитаем, чтобы в них было больше человеческого.
Спустя двадцать минут прибыл сотрудник сыскной полиции. Он был в штатском. Почувствовав всю серьезность и важность дела, которое могло принести славу, а то и повышение, инспектор тут же отрядил детектива и посоветовал хозяину дома по возможности ничего не говорить слугам, пока тот не осмотрит как следует весь дом. Сэр Эверард заметил, что это бесполезно, поскольку горничная миледи в курсе, а значит, наверняка не утерпела и растрезвонила об этом всем слугам. Впрочем, можно попробовать, это не повредит, и чем скорее детектив прибудет на место, тем лучше.
Детектив пришел вместе с сэром Эверардом. Проницательный взгляд, гладко выбритое лицо, безупречный вид — одна из многочисленных копий мистера Джона Морли[20]. Он был по-деловому немногословен. Первым делом он спросил:
— Слуги уже знают?
Леди Маклур вопросительно взглянула на Берту. Сама она все это время просидела с осиротевшей Персис, чтобы (вместе с Браунингом) утешить бедняжку в постигшем ее несчастье.
— Нет, миледи, — сказала Берта, как всегда спокойно (бесценная Берта!), — я никому из слуг ничего не говорила, поскольку подумала, что, возможно, придется их обыскать.
Детектив насторожился. Он уже окинул беглым взглядом комнату, а теперь, как фокусник, неслышно ступая, начал медленно обходить ее.
— А он не действует на нервы, — одобрительно заметила Персис, вполголоса обращаясь к своей подруге; потом, уже громко, добавила: — Как вас зовут, господин полицейский?
Детектив как раз приподнял край кружевного платочка на ночном столике. Он плавно обернулся.
— Грегори, мадам, — ответил он, едва взглянув на девушку, и продолжил осмотр.
— Как название порошков![21] — поежилась Персис. — Я их принимала в детстве. Терпеть их не могла.
— Мы полезны, как лекарства, — ответил детектив с легкой улыбкой, — но никто нас не любит.
Детектив как раз приподнял край кружевного платочка на ночном столике.
И он, довольный, вернулся к своему занятию, продолжив обыскивать помещение.
— Первым делом мы должны убедиться, что действительно имеем дело с ограблением, — сказал он с видом спокойного превосходства, встав у окна и держа одну руку в кармане. — Нужно как следует осмотреть комнату: вдруг вы положили их в другое место? Такое часто случается. Нас вызывают, чтобы расследовать преступление, а оказывается, что всему виной женская невнимательность.
Персис вспыхнула. Дочь великой республики не привыкла, чтобы ей не доверяли, как простой жительнице Европы.
— Я точно помню, что сняла их, — заявила она, — и положила в футляр. В этом я абсолютно уверена. У меня нет ни тени сомнения.
Мистер Грегори с удвоенной энергией принялся искать во всех возможных и невозможных местах.
— Что ж, так я и предполагал, — без всякого выражения произнес он. — Как показывает наш опыт, если леди абсолютно, без тени сомнения, уверена, что она что-то убрала в надежное место, эта вещь наверняка окажется там, где, по словам леди, она быть никак не может.
Персис не удостоила его ответом. Ей была чужда невозмутимость британских аристократок. Поэтому, чтобы не выйти из себя, она углубилась в Браунинга.
Мистер Грегори методично прочесал всю комнату, ничуть не смущаясь и не принимая в расчет чувства Персис. Его работа как детектива, заявил он, состоит в том, чтобы раскрыть преступление несмотря ни на что. Леди Маклур стояла тут же с бесстрастной Бертой. Мистер Грегори обшарил все дырки и трещинки, словно желая показать миру, что он выполняет неприятную обязанность с особой тщательностью. Закончив, он повернулся к леди Маклур.
— А теперь, если вы позволите, — невозмутимо сказал он, — мы займемся осмотром вещей прислуги.
Леди Маклур взглянула на свою горничную.
— Берта, — сказала она, — спуститесь вниз и проследите, чтобы никто из слуг пока не поднимался к себе в комнату.
Леди Маклур никогда не имела да так и не приобрела гадкой привычки аристократов называть служанок по фамилии.
Но тут вмешался детектив.
— Нет-нет, — резко возразил он, — пусть лучше эта молодая особа останется здесь с мисс Реманет, под ее наблюдением, пока я не осмотрю вещи прислуги. Если же я там ничего не найду, возможно, как это ни прискорбно, мне придется вызвать одну из моих коллег, чтобы обыскать эту девицу.
20
Джон Морли (1832–1932) — английский политик и публицист, занимал важный пост в правительстве Уильяма Гладстона.