Администрацию Пусана, второго по величине города страны, тоже возглавил христианский активист, свободно говорящий на английском (Ян Сон-бон). Пятеро из десяти корейцев, ставших после освобождения страны губернаторами провинций, были выпускниками американских университетов. Лишь двое из десяти губернаторов не могли свободно изъясняться на английском, в связи с чем буквально через год свои посты потеряли. Те, кто пришёл им на смену, по-английски говорили свободно.
Разумеется, всё это было только началом. После 1945 года влияние США на Южную Корею, оказавшуюся в сфере влияния Вашингтона, резко выросло, а гигантский рывок в уровне доходов привёл к соответствующему увеличению численности как студентов, так и, главное, аспирантов и магистрантов. В 2019 году за границей обучались 36 000 южнокорейских магистрантов и аспирантов – и 20 000 из них учились в вузах США. Именно эти люди в ближайшие десятилетия составят не только академическую, но и деловую и политическую элиту Южной Кореи – ведь наличие магистерской степени из американского вуза желательно для карьеры в любой крупной компании. При поступлении на работу американская магистерская или докторская степень котируется рекрутёрами заметно выше европейской, японской или австралийской (степени из иных стран обычно не котируются вовсе).
Впрочем, в начале прошлого столетия корейцам приходилось осваивать не только иностранные языки. Как ни парадоксально, именно тогда корейский язык впервые в своей истории получив статус языка официального, став языком преподавания, языком администрации, языком культуры.
07
Новый язык, новая письменность
1894 г. – корейский язык становится государственным
Если Вы, уважаемый читатель, окажетесь в Корее, Вы с большой вероятностью можете столкнуться с ситуацией, которая покажется Вам странной. Представьте, что вы находитесь в буддийском монастыре или, скажем, в королевском дворце и видите на стене какую-то надпись, сделанную задолго до начала ХХ века. Вы можете спросить гида о том, что же говорится в этой надписи, – и, скорее всего, услышите в ответ, что гид понять надпись не может, ибо она сделана не по-корейски, а по-древнекитайски.
Действительно, до самого конца XIX века в Корее, как это ни покажется парадоксальным, корейский язык не имел статуса государственного языка и почти не использовался в письменном общении. Хотя с середины XV века существовала корейская фонетическая письменность, ныне известная как хангыль, вплоть до 1894 года все без исключения официальные документы, циркулировавшие в корейском государственном аппарате, составлялись не по-корейски, а на языке, который, строго говоря, к корейскому имеет даже более отдалённое отношение, чем санскрит – к русскому. Этот язык в Корее называли ханмуном 
то есть, если переводить буквально, «письменами страны Хань (Китая)».
Ханмун в своей основе – это язык, на котором говорили в Китае в середине и конце I тысячелетия до нашей эры. Тем, кто не слишком сведущ в лингвистике, надо иметь в виду: несмотря на очень большое количество китайских заимствований в современном корейском, корейский и китайский языки относятся к разным языковым семьям, то есть по своим базовым характеристикам отличаются друг от друга примерно в такой же степени, в какой русский отличается от финского или арабского. При этом не следует смешивать ханмун и ханчжа (
«знаки страны Хань», то есть иероглифы). Ханмун – это язык, а ханчжа – письменность, созданная для этого языка, но использующаяся и для записи некоторых других языков. Некоторым аналогом может служить ситуация с латинским языком и латинским алфавитом, которым пользуются сотни языков, не имеющих никакого отношения к латинскому.
Впрочем, ничего необычного в корейской ситуации не было: на всём огромном пространстве Дальнего Востока, от японского острова Хоккайдо и до вьетнамской дельты Меконга, на протяжении полутора-двух тысячелетий именно древнекитайский язык оставался или главным, или вообще единственным языком государственного управления, официальной документации и высокой культуры.