Система Чемоутау будет крупнее Тецо. Объем водохранилища составит около ста миллионов кубометров — крупное озеро. Десятки тысяч акров, покрытых кактусовыми зарослями и каменистыми пустошами, получат воду. А значит, и рис.
Проект плотины уже разработан, она строится, но еще не кончено проектирование системы каналов. Дело в том, что в Тецо частично использовалась старая ирригационная система, вернее, следы ее. В Чемоутау все будет на чистом месте. Там ничего не сделаешь без современной техники. Даже во времена самых могучих бирманских королей никто не мечтал провести воду в эти края, на сухие отроги священной горы Поупа.
— И вот, — закончил Симаков, — я ездил на строи тельство. Вырабатывали программу действий. Подсчитывали количество оборудования, материалов, которые надо прислать из Советского Союза. Еще раз советовались, какие специалисты нужны в первую очередь.
— А кто приедет?
— Не так много народу. У бирманцев с каждым днем все больше своих специалистов. Но кое-какие наши специалисты пока необходимы. Так сказать, рабочий университет еще не закончил работу. Специалист по взрывным работам приедет, проектировщики ирригационной системы, заведующий лабораторией… Да, кстати, раз уж вы собираетесь в те края, не забудьте передать привет У Джо Ньюнту и У Маун Хла — они сейчас там. Замечательные люди. И еще. Если будете писать о Чемоутау, обязательно расскажите, как бирманцы работают. Я всех имею в виду — и рабочих, и техников, и инженеров. Обратите внимание на качество работ. Порой нам самим есть чему поучиться. Обязательно напишите об этом. Наконец, последнее. После Чемоутау стоит заехать в Тецо. Ненадолго. Просто взгляните на плотину, на каналы, на поля вокруг. Получите общее представление о том, как будет выглядеть Чемоутау года через два.
Вот мы свернули с дороги вдоль Иравади, чтобы посетить сначала Чемоутау, а потом побывать и на Тецо. Дорогу к Чаукпадауну ремонтировали, приходилось все время ехать по обочине, увязать в пыли и плестись за безнадежно медленными буйволами. Поэтому когда мы увидели ответвление, покрытое старым, выщербленным асфальтом, но все-таки вполне проходимое для машины, то решили рискнуть и поехали. Заблудиться мы не боялись. Гора Поупа надежно маячила впереди, неся где-то на своих южных склонах строительную площадку. Сначала дорога вела, куда нужно. Потом вильнула раз, другой. Поупа по казалась в правом окне. Мы остановились. Ближе к горе равнина понемногу теряла сходство со столом или гладью воды. Ее сморщило, прорезало оврагами в вспучило холмами и холмиками.
Возвращаться? Но мы уже отъехали порядочно и терять еще час-два значило не успеть сегодня в Тецо. Будь что будет — поехали дальше. И заблудились.
Мы были на отрогах Поупы, но не на тех, очевидно, которые нам были нужны. Не только строительства — ни единой деревни не встретилось на пути.
И вдруг — клумбы с каннами. По обе стороны дороги. Невысокий белый штакетник, аккуратные дома в жидкой тени акаций. У открытых ворот будка, и в ней часовой. К нему мы и бросились, пытаясь выяснить, куда нас занесло.
Часовой выслушал, позвонил по телефону и сказал, чтобы мы заезжали в ворота. Оказалось — это бирманская военная часть, мимо расположения которой шла выбранная нами дорога. Часовой вышел из будки и показал, как ехать к командиру. Прямо, потом налево, еще раз налево. Подъехали к длинному бараку. Перед ним две небольшие пушки на низких постаментах. Между пушками — мачта с флагом. Это штаб полка. Командир, молодой майор в отутюженном мундире, вышел навстречу. Часовой, видно, сказал ему, кто мы такие.
— Заходите. Сейчас принесут кофе. Гости к нам заезжают редко, а из Советского Союза еще реже.
Из соседних бараков выглядывали любопытные. Наш визит нарушил размеренную жизнь дальнего гарнизона. Мы прошли вслед за майором в штаб.
Армия пользуется в Бирме авторитетом и уважением. Председатель Революционного совета генерал Не Вин одновременно остается главнокомандующим. Молодые майоры и капитаны работают сейчас в национализированных банках, в министерствах, управлениях, борясь с коррупцией, налаживая хозяйство. Вся история бирманской армии, состав ее обусловливают ее особое положение в стране. Когда англичане разгромили бирманское королевство, армия продолжала сопротивление в течение нескольких лет. В колониальные времена англичане не смели, а если и пробовали, то все их попытки заставить бирманцев охранять колониальный режим кончались неудачей. В английской армии никогда не было крупных бирманских подразделений. Не было бирманцев даже в так называемых бирманских стрелковых полках, набранных в горных районах Бирмы. Впервые после долгого перерыва бирманская армия была создана во время второй мировой войны как национально-освободительная армия. Весь высший и средний командный состав начал свой путь именно в освободительной армии или партизанских отрядах во время антияпонского сопротивления.
Кстати, о «Дне сопротивления». 27 марта 1945 года в оккупированной японцами Бирме собрался «Внутренний круг» — штаб сопротивления оккупантам. На собрании было решено начать всеобщее восстание против японцев. Совещание проходило напротив Шведагона, там, где теперь разбит новый парк. И вот теперь 27 марта празднуется как «День сопротивления», а практически — и День Бирманской армии.
Вот как это было в прошлом году. К сумеркам в город вступили войска. Они шли так же, как шла бирманская освободительная армия восемнадцать лет назад, когда входила в оставленный отступавшими японцами Рангун. И так же как восемнадцать лет назад, весь город вышел на улицы встретить свою армию. Девушки дарили солдатам букеты цветов, а на перекрестках стояли мальчишки с глиняными горшками и стаканами. Солдаты на ходу пили холодную воду.
Колонны сходились со всех сторон к парку, к тому месту, где было решено начать восстание. Теперь на этом месте трибуна. На ней, освещенные прожекторами, встречали войска те, кто много лет назад создавал армию и поднимал ее на борьбу с оккупантами.
Когда колонны подходили к парку, солдаты зажгли факелы. Факелы гнали над городом дым, и сверху, со шведагонского холма, казалось, что огненная звезда с длинными волнистыми лучами загорелась на месте парка.
Войска построились перед трибуной. Бригадир Сан Ю обратился к ним с речью. Он сказал, что бирманская армия — армия народа и для народа. Об этом нельзя забывать никогда. Солдат — бывший крестьянин или рабочий, кончив службу, опять вернется к своей работе. И это определяет роль армии. Бирманская армия всегда была близка к народу, и в этом ее сила. Теперь, когда Бирма повернула на путь социалистического преобразования экономики, роль армии — принимать активное участие в труде народа и охранять его от любых попыток империалистов помешать строительству новой жизни.
Итак, вслед за майором мы прошли в штаб, и за кофе, после того как мы обменялись всеми положенными приветствиями и сведениями, включая общую картину погоды в этих местах и на юге, он сказал:
— А я с самого начала подумал, что вы едете на Чемоутау. Наверно, надоело трястись по плохой дороге и решили сократить путь? Ну, вы ненамного ошиблись. Через полчаса будете на плотине. Кстати, господина Симакова не знаете?
— Недавно видели в Рангуне.
— Яс ним встречался, когда он приезжал сюда. Нам плотина очень нужна. И чем скорее, тем лучше. Знаете что? Если вы не против, я с вами съезжу сам. Не был на плотине уже неделю. Интересно посмотреть, как идут дела. Но сначала надо заехать еще в одно место. Согласны?