— Просто предупреди, чтобы тебя не искали.
Я вернула смартфон, потянувшись и положив его сидение.
— Просто верните меня на тот пустырь до семи вечера, а еще лучше остановите на повороте, и я доберусь самостоятельно.
Этот Николас задержал взгляд на мне, а потом переместил его мне за спину. Я и не думала смущаться и мямлить «как скажете, дяденька». Что он в самом деле устроил?
— Поехали, Дэн, нечего так смотреть на меня.
Слава Богу мы не поехали ни в какой аэропорт. Дэн отвез нас в Москву, в какую-то клинику, спрятавшуюся в одном из дворов Златоглавой. Снаружи она не выдерживала никакой критики — про такие обычно рассказывают ужасы в новостях, но внутри все оказалось очень даже прилично. Персонал выслушал Николаса, а потом увел меня в процедурный кабинет. Раны мои обработали. Те, что не кровоточили просто смазали какой-то вкусно пахнущей мазью, а вот с теми которые уже покрылись корочкой, пришлось повозиться. Они сначала наложили маску с каким-то раствором, а потом сняли, очистили от остатков средства и навели мощную лупу.
— Твой папа скорее всего перенервничал, но задеты лишь верхние слои кожи. Здесь не требуется вмешательства эстетической хирургии.
Я выдохнула, но вовсе не потому, что беспокоилась, что у меня останутся шрамы, как у парня из фильма, а потому что переживаю за реакцию француза. Он говорит на русском без акцента, но я все равно нарекла его так.
— Организм молодой и справится со всем самостоятельно.
— Но вы, пожалуйста, сделайте что-нибудь, чтобы уже сейчас все выглядело хорошо, иначе…
Запнувшись, я бросила красноречивый взгляд в сторону двери, внутренне поежившись от предвкушения дороги. Меня немного укачало в пути. Только признаться в морской болезни, как и в абсолютно пустом желудке я не собиралась. Но второй такой поездки я не выдержу.
— Мы поедем в другой центр.
— Хорошо, — улыбнулся врач, вновь надев маску. — У нас есть программа для молодой кожи.
— К вам приходят не только взрослые женщины?
Женщина в маске улыбнулась мне одними глазами, услышав и поняв мое изумление.
— К нам приводят мамы своих дочерей. Так что не переживай, все будет в полном порядке. Ничего агрессивного и сложного.
— Я переживаю не за себя, а за мир в целом, — ответила я с трудом представляя себя здесь со своей мамой.
Она всегда мне говорила, что я самая красивая.
— Не всем повезло с генами, как тебе.
— Да-да, — ответила я с убийственной вежливостью.
Пока я лежала на кушетке, впитывая в себя всякие разные крема и маски, успела поболтать с врачом и поняла почему эти центры красоты так манят дамочек всех возрастов. Здесь можно было поправить внешний вид, но и наболтаться всласть, узнать последние новости и сплетни из светской тусовки. То есть убить трех зайцев сразу.
— Ну вот и всё, — выпалила я с преувеличенной бодростью оказавшись в просторном холле. — Я готова ехать домой.
Почему преувеличенно? Просто я успела задремать. То, что было интересно женщинам постарше пока мало интересовало меня. Я больше думала о том, как вернусь домой и о том, что скажу папе. А еще о том, как избавлюсь от этого приятного запаха, потому что в нашем доме даже самое дорогое мыло и то не пахло так вкусно.
— Хорошо, Ида, — сказал этот Николас, тщательно осмотрев мое лицо и плечи. — Поехали.
Он еще задержался в клинике пока я размещалась в автомобиле, а когда вышел, то вручил мне увесистый пакет с фирменным логотипом клиники.
— Это тебе, — на лице мужчины вдруг промелькнуло смущение. — Будешь пользоваться пока все не пройдет окончательно.
Его эмоция отчего-то рассмешила меня — было очень странно видеть нечто такое на лице взрослого и очень уверенного в себе мужчины.
— Спасибо, — поблагодарила я, разместив пакет на сидении рядом. — Теперь вы отвезете меня домой?
— Может я накормлю тебя напоследок? — спросил мужчина, услышав мое бурчание в животе.
Я страшно покраснела уже в который раз, но все же покачала головой.
— Дома поем, — ответила я, а потом добавила. — Вы же не виноваты в том, что произошло со мной, почему так заботитесь обо мне?
— Потому что, — начал Николас, явно не ожидав моего вопроса. — Потому что…
Я приподняла брови, но на самом деле понимала его. Просто это было очередной попыткой вернуть его с небес на землю.
— Иногда нужно делать то, что велит сердце — проговорил француз задумчиво и посмотрел в окно, — помогать, заступаться, спасать…
— А если он велит делать плохие вещи?
Мое сердце ёкнуло, когда его глаза сверкнули в ответ на этот вопрос, превратившись в два холодных стеклышка.
— Предпочитаю думать, что оно велит мне творить справедливость.