— Адрес твоего Кости! Или как зовут этого ублюдка?!
Я покачала головой, ощутив, как меня словно окатили водой из ледяного душа. Отец явно не в себе раз требует такого. Что он собрался делать?
— Папа, почему ты не веришь мне?
Отец вместо ответа схватил меня за руку и поволок в комнату, не обращая внимания на падающие банки и мои слезы, впихнул в комнату, после чего закрыл дверь за мной, провернув ключ в замке.
— Папа!
Сказать, что я была в шоке значит не сказать ничего. Меня никогда не запирали. Никогда не наказывали за правду. Я даже не знала, что от моей комнаты есть какие-то ключи!
— Папа! Открой сейчас же!
Зачем надо было запирать меня? Чтобы наказать меня? Чтобы я не сбежала из дома? Куда?! Ночь на дворе!
Вместо ответа раздалось хлопание двери.
Папа ушел куда-то и появился только через несколько часов. Все это время я ходила по комнате, садилась, ложилась и вновь вскакивала, пытаясь выйти из комнаты. Неожиданно захотелось все — пить, есть, в душ и в уборную. Но неизвестный мастер сделал замок на совесть — он не поддавался и не желал открываться с помощью подсмотренных в фильмах способов.
— Папа! Открой дверь! Пожалуйста!
Я замолотила в дверь, собираясь сказать, что нормальные люди ходят в туалет. Но, к счастью, не успела сделать этого.
— Он что запер тебя? — раздалось за деревянной створкой совершенно незнакомым для меня голосом. — Дима! Иди сюда и выломай эту проклятую дверь!
От удивления я забыла обо всем на свете. Кто-то был в нашей квартире. Кто-то чужой, но одновременно свой, потому что он отпер дверь своим ключом.
— Артемида, ты должна отойти от двери! — приказал все тот же старушечий голос. — Иначе, Дима тебя зашибет!
Кто такой этот Дима? Кто эта женщина? Где папа? Слишком много вопросов роилось в моей голове и на них пока не было ответов.
— Все нормально, — пробасил кто-то совсем рядом. — Аделаида Георгиевна, я нашел отвертку!
В замке принялись ковыряться, а я принялась ждать, когда меня освободят и все-таки объяснятся. Мысли о пропавшем куда-то папе омрачались дурным предчувствием.
— Кто вы? — наконец спросила я, потеряв остатки терпения. — Что вы делаете в нашей квартире? Где папа?
— Этот безумец?! Шарлатан?! Бездарь?!
Незнакомка неожиданно замолчала.
— Бедная девочка! Бедная-бедная девочка! Дима, ломай дверь! Инструмент — это совершенно не твое!
— Где папа?! Отвечайте!
— Потерпи! Ты должна знать, что приличные люди не разговаривают через дверь, как бы дурно ни складывались обстоятельства!
Отчего-то это замечание заставило меня подчиниться. Я села в кресло и принялась ждать, слушая как переговариваются Дима и Аделаида Георгиевна. Но лучше сказать: переругиваются. Пожилая женщина честила Диму, поторапливала и вновь бранила его за нерасторопность.
— Дима! — требовала она со звенящими интонациями. — Выбей эту дверь, Христа ради!
Я слушала их, а сама мучилась в догадках. Кем была эта женщина? Бабушкой? Папина давно умерла, оставив ему эту квартиру. Тогда мамина? Может. Вот только она ничего не рассказывала о ней. Никогда. Вспоминая все те случаи, когда я спрашивала о ней, могу с уверенностью сказать только одно — мама мастерски избегала всяческих разговоров о ней.
— Что тут можно беречь?! Тут присесть страшно! Руки помой после обязательно!
Дверь в комнату неожиданно распахнулась, открыв моему взору высокого и крупного мужчину, который тут же отступил в сторону, пропустив вперед пожилую, но невероятно аккуратную женщину. Держалась она с достоинством. Я бы даже сказала, что чопорно, прижимая к груди черную сумочку с узнаваемым брендом Channel.
— Артемида?
Я встала, не зная, как вести себя. День продолжал бить все мыслимые и немыслимые рекорды по странности.
— Да. Я хотела бы знать кто вы и что вы делаете в моем доме?
— На будущее, дитя, вопросы стоит задавать по очереди, а не сваливать их в одну кучу, — начала женщина менторским тоном, оглядев мою комнату и остановив взгляд на мне. — Меня зовут Аделаида Георгиевна Спасская.
Прямой и пронизывающий взгляд ее темных, но чем-то знакомых глаз было не просто выдержать, но я все же сделала это.
— Хорошо, Аделаида Георгиевна, — кивнула я, взяв на заметку этот урок хороших манер. — Что вы делаете в моем доме?
— Я твоя бабушка, — сказала она, закончив рассматривать меня и едва заметно, но морщиться при этом. — Я приехала после звонка твоего отца.
— Папа звонил вам?
Я не смогла ничего поделать с собой, задав этот очевидный во всех смыслах вопрос. Она же сказала, что звонил и ей незачем врать об этом.
— Зачем?
— Он думал, что ты у меня, — просто сообщила мне женщина, а потом присела на краешек дивана. — Но я сумела донести до него, что он ошибается и тебя у меня быть не должно ни при каких обстоятельствах.