— Я уже связалась со своим юристом, и он уже мчит сюда на всех парах, чтобы разобраться с тем, что произошло здесь и помочь твоему отцу выбраться из той ситуации, в которую он вогнал себя.
Я кивнула. Это информация более-менее успокоила меня — папе помогут. Он ведь безобидный. Может накричать, поругаться с кем-то, но он никогда и ни с кем не ввязывался в драки. Говорил, что интеллект — вот что ему дало высшее образование.
— Хорошо, — сказала я старательно спокойным голосом и сделала движение, чтобы освободиться. — Я соберусь, но вы пожалуйста, еще раз расскажите мне всё.
— Хорошо, Ида, — выдохнула женщина и, кажется, расслабилась. — Собирайся.
Не знаю, чего она ожидала. Быть может того, что я заплачу. Но правда в том, что ситуация потрясла меня, как и все остальное за этот день.
— Надеюсь, это Артем и у него хорошие новости для нас, — сказала она, когда комнату заполнили звуки оперных голосов.
Она забрала сумочку из рук Димы, вытащила из нее телефон и, поколебавшись немного, ответила на звонок. Некоторое время она просто слушала.
— Я так и знала, что мне стоило приходить туда, — сказала Аделаида Георгиевна, сильно побледнев при этом. — Прошлое надо оставлять в прошлом и не искать возмездия в настоящем.
Она помолчала еще немного под моим испытывающим взглядом.
— Хорошо, Артем Максимович, — сказала она как будто обреченно. — Сделайте все возможное со своей стороны.
Она повесила трубку, а потом повела подбородком в неопределенном направлении.
— Собирайся, Ида. Теперь нам точно надо ехать — твоего отца перевозят в СИЗО города Москва.
Кажется, у меня закружилась голова от нахлынувших вопросов и немедленных выводов. Пап точно напал на этого Николаса. Только ему под силу было устроить такое. Но уж никак не Косте и его бабушке. Он разнес клинику и хоть бы хны!
— Что значит «мне не стоило приезжать туда»? Что вы сделали? Вы что-то сделали и стало хуже!
Мне все еще не верилось в происходящее и разум искал виноватых где угодно и в ком угодно только не в мотивах самого папы. Ведь их не могло быть. Он же видел, что со мной все в порядке и должен был поверить мне. Я никогда не лгала ему, кроме сущих мелочей, которые не могли повлиять ни на что.
— Я все объясню, Ида, — сказала невероятно бледная, но стильная женщина. — Тебе надо собраться и даже, если ты заартачишься, то я все равно увезу тебя отсюда.
Не она, а я посмотрела на Диму и представила, как он тащит меня, как куль с картошкой, ступая за этой деловой бабулей. То, что она действительно моя бабушка, несмотря на кое-какие признаки родства мне верить не хотелось. Где она была все эти годы?! Где?!
— Когда твой отец позвонил мне, я признаюсь в своей слабости, возликовала, — сказала женщина, когда мы сели в автомобиль. — Все эти годы, что я не общалась с внучкой…
— Вы сказали, что вы моя бабушка, — я совсем невежливо перебила ее, поразившись услышанному.
Облик Аделаиды Георгиевны совсем не вязался с тем к каким старушкам я привыкла. Прабабушки в моем сознании всегда были почти немощными женщинами, которые еле-еле передвигались до лифта, а потом сидели на лавочке, вдыхая «вкусный» воздух, лишенный запахов квартиры.
— Прабабушка, — сдержанно улыбнулась женщина, поморщила губы и тут же попросила. — Зови меня, как угодно, но только не прабабушкой.
— Хорошо.
Я решила оставить на потом вопрос: почему же не приехала ее дочь. Сейчас меня волновало другое.
— Я предсказывала Софии…
Настал ее черед удивленно вскидывать брови, бросив всего один взгляд в мою сторону.
— Ты не знаешь кто такая София?
Я покачала головой и отчего-то покраснела. Стало вдруг до неуютного стыдно, что я не знала ее и какую-то Софию, хотя, разумеется, не была виновата в этом. В грудь вдруг зажегся огонек злости на родителей и тут же потух, потому что это было мелочью по сравнению с тем, что произошло и происходило сейчас в их жизни.
— Это твоя бабушка. Моя дочь… Твоя мать не рассказывала тебе о ней?
— Нет, — удрученно ответила я, осознав, что передо мной открылась непаханая целина из вопросов и ответов.
Все прошедшее за день, кроме случившегося с папой отошло на второй план. Если не сказать, что забыто.
— Я думала, что у нас больше нет родственников. Бабушка Вика умерла еще до моего рождения, и я считала, что и…
— Все остальные тоже, — продолжила за меня женщина жестоко, а потом отвернулась к окну. — Мне не показалось, и ты совсем ничего не знаешь о своей семье.
Она почти тут же выставила перед собой раскрытую ладонь, и я поняла этот жест, увидев, как в ее глазах сверкнули слезы, которые высушены выуженным из сумки платком. Ей надо было пару минут, чтобы прийти в себя.