Мишка с энтузиазмом похлопал старика по тощим плечам :
— Соглашайся, дед, комнату выделим свободную, появится у тебя кабинет свой, телефон поставим, диван. Будешь на нем ночную вахту нести.
Глядя на Митрича, на глаза наворачивались слезы. Он стоял, как громом пораженный, губы его беззвучно шевелились. Наконец, удалось различить и отдельные слова :
— Я… кабинет…не может быть…спасибо за доверие… — Старик резво выбежал из комнаты, видно, чтобы скрыть волнение.
— Здорово придумали, молодцы! — Антон даже хлопнул в ладоши пару раз. — Я, признаться, и сам уже по своим каналам начал пристраивать старика. В дом инвалидов, или еще куда. Но у вас классно получилось, а то вон даже Бобика пожалели и приютили, а тут человек.
Мы с Мишкой переглянулись и дружно рассмеялись, вспомнив свой разговор за завтраком.
Отсмеявшись мы все же приступили к обсуждению сложившегося положения. Ситуация запутывалась все больше, а расследование пока не давало никаких ощутимых результатов.
— Знаете, ребята. — Задумчиво признался Антон. — Как только я услышал историю несостоявшейся «убийцы» Шишковой Татьяны, в душе моей поселилось какое то смутное беспокойство. Как будто я видел или слышал уже что то подобное… Только вот когда и где никак вспомнить не мог. Мучился даже, все голову ломал, что бы это такое могло быть…
— Ну не томи. — Взмолился Корчагин. — Я уже понял, что ты вспомнил…
— Вспомнил. — Согласно кивнул головой Антон. — Не сразу, конечно. Пришлось в архиве полдня проторчать… Вот, посмотри. — Он протянул нам листок бумаги. — Не уверен, что это нам хоть чем то сможет помочь, даже вряд ли это имеет отношение к делу, но совпадений много…
— Что это ? — Нетерпеливо выдернула я листок из рук Скворцова.
— Это ксерокопия заявления одного странноватого товарища. Я специально для вас снял. — Пояснил Антон. — Год с лишним назад, почти два, когда меня только на эту должность назначили, начальство поручило мне разобраться с этим… Ну, все оказалось бредом, и мы с чистой совестью списали дело в архив.
Я торопливо читала неровные рукописные строчки:
«В отдел внутренних дел Советского района
От Веселова Михаила Юрьевича.
Заявление.
Я, Веселов Михаил Юрьевич, хочу добровольно признаться в том, что явился хоть и невольным, но виновником, взрыва жилого дома на улице академика Павлова. Вернее не виновником, а соучастником. Хочу заявить, что когда помогал грузить мешки совершенно незнакомой мне женщине, я совершенно не подозревал, что в них находится. Мне сказали, что это сахарный песок. Я не скрываю, что был там накануне взрыва, о чем вы, вероятно, знаете из показаний многочисленных очевидцев, оттуда и мои отпечатки. Признаю, что я поступил трусливо и, возможно, глупо, сбежав от объяснений с представителями правоохранительных органов. Просто, я не был уверен в их непредвзятости и беспристрастности, тем более, что пролить свет на личность женщины я не могу. Я видел ее лишь раз в жизни, когда она около рынка попросила меня помочь ей перевезти два мешка сахара. Сейчас я, узнав, что являюсь единственным подозреваемым, решил поставить вас в известность, что вы ищете совсем не того человека. Объявляться я пока не собираюсь, но если я узнаю, что вам удалось задержать эту женщину, то готов дать против нее свидетельские показания. А до тех пор отсижусь в укромном месте, так как не хочу рисковать понапрасну.
Хочу так же дать описание женщины. Красивая брюнетка, около тридцати лет. Волосы длинные, слегка вьющиеся, рост около ста шестидесяти пяти сантиметров или близко к тому. Одета модно. Голова не покрыта и руки голые, так что даже мысли о чеченцах или других восточных народах не возникает. Да и черты лица у нее вполне европейские. Кажется, все. Больше ничего припомнить не могу. Боюсь, мое описание вряд ли вам поможет, ведь никаких особых примет у злодейки не было. А может, и ее так же, как меня, обманул кто то третий. Я очень прошу Вас разобраться в этом вопросе, иначе, мне придется продавать квартиру и скрываться еще более основательно, а мне бы этого не хотелось.
Дата. Подпись.»
— Что то я не слышал ни о каком взрыве на улице академика Павлова два года назад… — задумчиво протянул Миша.
— Ну, чего ты придуриваешься, Корчагин, — нетерпеливо перебила я . — Ясно же, что не было никакого взрыва! Я права? — Я вопросительно посмотрела на Антона.
— Само собой. — Отозвался Скворцов.
— И вы сразу без колебаний и сомнений выбросили бумажку в отстой?
— Что же вы, ребята, так плохо о родной милиции то думаете?
— Как заработали, так и думаем. — Проворчал Михаил.
— Да ладно вам пререкаться. — Вступила в спор я, увидев, что Антона не на шутку оскорбили эти слова. — Я надеюсь, ты не так глуп, чтобы обижаться на глупости, а ты, Миш, помолчи немножко и дай человеку рассказать. Я чувствую, эта история имеет к нашей неуловимой Тамаре самое , что ни на есть непосредственное, отношение…
— Или просто этот Миша Веселов обычный псих, страдающий манией преследования… — Из вредности спорил против очевидного Корчагин. — Напридумывал историй темной летней ночью и сам в них поверил…
— Да никакой он не псих. — Перебил Антон. — Я все тщательно проверил. Нормальный мужик, инженер. Не старый еще, права, между прочим, имеет, а у нас ненормальным водить машину не разрешается…
— Антон, не вредничай, расскажи все по порядку, а я запишу, если что-то покажется интересным.
Я взяла с полки чистую тетрадь, написала на обложке «Веселов Михаил Юрьевич». Открыла первую страницу и приготовилась слушать. Я всегда на каждого нового клиента или серьезного фигуранта завожу новую тетрадь, для некоторых толстую, для других тоненькую, ученическую. Корчагин вечно подтрунивает надо мной из-за моей технической отсталости. Он считает, что в век всеобщей компьютеризации пользоваться бумагой и ручкой глупость .
«Все твои тетрадки и листочки, вся эта тяжесть и сборище пыли с легкостью поместятся на одной дискете, ее можно положить в самую маленькую дамскую сумочку, и на полке места она почти не занимает.» Я не то чтобы с ним не согласна, но я как то не слишком доверяю новомодным технологиям, опять же, со всех сторон только и разговоров про вирусы, сбои программ… Или, если к нам залезут самые банальные воры, то на мои тетрадки они даже не глянут, а вот системный блок унесут наверняка… Да даже и не в этом дело, по большому счету. Мне просто нравится делать все по своему, как удобно лично мне, а не так, как считается удобным. Имею право, между прочим… Но я отвлеклась. А между тем Антон начал свой рассказ.
— Ну, когда в то утро меня вызвал к себе Палыч и сказал «Вот тебе, Скворцов, письмо надо с ним быстренько разобраться», я, честно говоря, расстроился. Начинать с такого дурацкого дела мало кому бы захотелось. Но делать нечего, раз уж так получилось, и я постарался проверить все, как можно более тщательно. Во-первых, само собой, я справился о взрыве на улице академика Павлова. Как и следовало ожидать, ни о чем подобном там и не слышали. Я на этом не остановился, и вместе с участковым мы скрупулезно обследовали все подвалы в указанном районе. Вдруг, взрывчатку, действительно завезли, но еще не успели привести в действие. Так бывает, если кто то из террористов внезапно раскаивается, то придумывает разные нелепости, чтобы предотвратить злодеяние… Ничего похожего на мешки с песком найти не удалось. При помощи работников паспортного стола я довольно быстро установил адреса всех Веселовых Михаилов Юрьевичей, прописанных в нашем городе. Слава богу, их оказалось всего то пять человек. Я не буду описывать, как я беседовал с четырьмя из них, но практически сразу я убедился, что все они к моему делу никакого отношения не имеют. Двое из них не умели писать, так как были двух и пяти лет отроду, один, напротив, достиг семидесятилетнего рубежа и в настоящее время находился на лечении в больнице, ну, а четвертый уехал в Германию навестить родственников три месяца назад.