– Она не позвонит.
– Я бы не стал на это спорить. Судя по голосу, она здорово разозлилась. Я хочу сказать: когда я обвинял ее в убийстве, она так не сердилась. Что ты ей сделал?
У Далласа сдавило грудь, и он начал вышагивать.
– Наверное, я ее люблю. Нет. Я правда ее люблю. И сейчас, оглядываясь на последние несколько дней, я вижу каждый чертов раз, когда свалял дурака. Все именно так, как вы с отцом пытались мне сказать. Я спрятал свою долбаную голову в песок. Не хотел признавать свои чувства. Каждый раз, когда меня подмывало сделать шаг навстречу, я тормозил и убеждал себя, что мне и этого достаточно. Достаточно убедить ее ненадолго возле меня задержаться. Почему, черт возьми, я не слушал?
О’Коннор-младший остановился, и Тони подошел ближе.
– Никто не слышит, пока не будет готов услышать. Бывшая жестко с тобой обошлась. Вот тебе и потребовалось время, чтобы глаза открылись.
Даллас провел рукой по лицу.
– Я не пригласил ее пойти со мной на кладбище. Сказал отцу, что у нас несерьезно – прямо в ее присутствии. Можешь поверить, что я так поступил? Кроме того я сказал, что в конечном итоге ей придется съехать. О чем я думал, черт побери?
– Ты не думал, – констатировал Тони.
– Да, но… – Он прижал руку ко лбу. – Как я все исправлю?
– Для начала дай ей успокоиться.
Даллас снова начал нарезать круги.
– Она меня не простит. И я ее не виню.
– Скажи, что ты боялся и наговорил лишнего. Женщины любят, когда мы признаем свои ошибки.
– Даже не знаю. Вышло… нехорошо. – Он продолжил вышагивать. – Сьюзан заявилась.
– Сьюзан?
– Я тебе о ней рассказывал. Моя подружка по траху. – Он выразился, как бесчувственный ублюдок. Он и был бесчувственным ублюдком!
Тони приподнял бровь.
– Она пришла в тот момент, когда у тебя была Никки? Ой-ой.
– Никки никогда не поймет. Сьюзан вошла в чем мать родила под гребанным пальто, и в эту секунду Никки вышла из ванной… и…
У Тони глаза на лоб полезли.
– Они обе были голые.
Даллас посмотрел на удивленное выражение брата.
– Только попробуй улыбнуться, и, клянусь, получишь пинок под задницу.
«Держись за нее сынок. Потом пожалеешь, если упустишь». Слова отца еще никогда не казались правдивее, чем сейчас.
Позже тем вечером Тони припарковал машину перед своим домом и несколько минут сидел в ней. Проводя руками по рулевому колесу, он неотрывно смотрел на дом, и его грудь наполняло чувство правильности. Сколько раз он останавливался перед съемной квартирой и сидел, чувствуя себя пустым и одиноким. Теперь же он был дома. И это не имело никакого отношения к зданию, кирпичу, стенам или мебели внутри дома. Все дело было в ждущей его женщине. Ее прикосновении. Ее улыбке. Ее поцелуе.
Ли Энн позвонила и сказала, что из-за неразберихи в расписании придет домой раньше. Хотела предупредить, что будет его ждать. С нетерпением. Она хотела его. И что еще важнее: он знал, что она его любит и никогда не переставала любить.
Он вспомнил, как прошлой ночью они принимали душ. А после занимались любовью. И потом еще трижды. Черт, это было прекрасно. И так правильно.
И так неправильно.
Ни разу они не вспомнили Эмили.
Отправиться на кладбище с отцом и Далласом было очень нелегко. Тони оставил их одних и заставил себя пойти на могилу дочери. Кончилось тем, что, возвращаясь к машине, он плакал. Было больно, но, тем не менее, стало немного легче. И это именно то, что им с Ли Энн нужно.
И этим утром, когда он оставил жену в постели, Тони стоял под дверью детской и понимал, что им нужно поговорить. Нужно убрать кроватку. Нужно оставить это в прошлом. А единственный способ оставить все в прошлом – посмотреть проблеме в лицо.
Но что если Ли Энн откажется? Что если разговор ее оттолкнет?
Тони достал с заднего сиденья необходимые инструменты, чтобы разобрать кроватку, которую с таким усердием собирал восемнадцать месяцев назад. Затолкав инструменты в задний карман, он помолился, что не потеряет Ли Энн во второй раз, и открыл парадную дверь.
Ли Энн соскочила с дивана и бросилась ему в объятья. Она надела другой сарафан, похожий на тот, что был на ней вчера. Только этот оказался розовым. Тони любил, когда жена наряжалась в розовое. Она поцеловала его нежно, соблазнительно, тем самым поцелуем, который обещал продолжение.
Закрыв парадную дверь, Тони взял ее за руку и пошел вперед.
– Нам нужно кое-что сделать.