– Так вы частный детектив? – поинтересовалась она.
– Ага.
– Чем занимаетесь, гоняетесь за копами, чтобы урвать дело?
Он широко ухмыльнулся.
– Вообще-то, когда поступил вызов, мы с детективом обедали. В соседнем ресторане.
– Так вы знакомы.
– Да, можно и так сказать.
В комнате снова воцарилась тишина. У Никки в животе все затрепетало. Не в смысле тошноты – зародился тот самый трепет, который она так надеялась ощутить, увидев Джека. Тот самый, который подпитывали или гормоны, или эмоции, тот самый, что брал начало в любви или в вожделении.
Поскольку Никки ничегошеньки об этом голубоглазом дьяволе не знала, любви там и в помине не было.
Тогда оставалось вожделение. Вот черт!
Внутри снова все затрепетало, и сердце пустилось в пляс под главную музыкальную тему «Челюстей». Само собой, Никки сознавала, что рано или поздно, способность испытывать что-либо по отношению к противоположному полу вернется. И через годик или около того, она могла бы даже открыться таким перспективам.
Но сегодня? Вселенная специально над ней измывается? Разве не достаточного, что ее обвинили в убийстве бывшего мужа и вроде бы отравили, не говоря уже, что придется повиниться Нане о скором отключении у той кабельного, плюс известить Эллен о потере подработки?
– Дерьмо, – пробормотала она.
– Что? – спросил сыщик.
– Что «что»? – Никки посмотрела на него и поборола желание заплакать.
– Вы сказали «дерьмо». Интересуюсь, что стряслось.
– Я это вслух сказала? – Никки прикусила губу, и в ее душе шевельнулся малюсенький приступ паники. Конечно же, она ничего не упоминала о похоти и сексе… или упоминала? – Я ведь больше ничего не говорила?
Голубоглазый выглядел сбитым с толку, но усмехнулся:
– А что, по-вашему, вы еще сказали?
– Ничего. – Никки выпрямилась и осознала, что «в конце концов» наконец наступило и тошнить перестало. Она поставила тазик на тумбочку. – В общем, дело такое. Я ценю все, что вы сделали. Но…
– Цените что? – По его губам этого не было видно, но глаза улыбались. – Мы ведем речь о моем представлении ваших интересов?
Ее щеки зарделись.
– Я больше думала о том, что вы вроде как заступились за меня перед тем копом.
– Ах, да. Правда же здорово иметь надежное плечо?
Что-то в искреннем взгляде этого парня говорило, что именно поэтому он оказался здесь и сейчас, да еще и сменил футболку.
Сыщик небрежно скрестил руки и оперся на единственную капитальную стену в занавешенной с трех сторон палате. И пропади оно все пропадом, если в этот момент парень не демонстрировал некий вид искусства. Прислонившись к стене, он действительно выглядел отлично – из-за позы плечи представлялись некой нерушимой, манящей прильнуть надеждой и опорой, голубая футболка довольно плотно облегала грудь и мощный торс, а из-за легкого наклона вперед, бицепсы чуть напряглись.
У Никки руки чесались схватить блокнот и бумагу и нарисовать его. Получилась бы отличная картина. Преимущественно язык тела твердил «плохой мальчик», но в то же время шептал «герой». И хотя черты частного детектива были совершенно другими, в его присутствии ей вспоминались старые изображения Джеймса Дина, кинозвезды, который, как клялась бабуля, был самым привлекательным мужчиной на свете.
Осознав, что пялится на него, Никки громко и отчетливо заявила:
– Как уже говорила, я это ценю, но… Но мне не нужен частный детектив. Я невиновна.
Сыщик оттолкнулся от стены и сунул одну руку в карман джинсов, тем самым напрягая мускулы на правом предплечье. По некой абсолютно нелогичной причине Никки гадала, каково это: находиться в этих руках. В течение последних двенадцати месяцев она лелеяла свое разбитое сердце и растоптанное самоуважение. К тому же ей удалось отделаться от любви и вожделения к мужчине, который в свое время казался ей светом в оконце и, сказать по правде, Никки ни капельки не скучала по сексу, ни капелюшечки. Чего ей действительно не хватало – чтобы кто-то был рядом, кто-то мужского пола, и обнимал ее. Даллас посмотрел на Никки.
– Иногда невиновность и выеденного яйца не стоит.
– Уверена, детектив О’Коннор все выяснит. В данный момент он ведет себя, как полный придурок – только не говорите ему, что я так сказала – но… Я верю в торжество справедливости.
От недавней улыбки частного детектива и след простыл, он выглядел серьезным – прямо как коп.