Его голос звучит не совсем уверенно, как обычно. Сегодня тембр тихий, с примесью грустных ноток и усталости. И это меня разочаровывает и одновременно пугает. Папа никогда не был слабаком. Всегда держался молодцом, даже когда не мог подняться с постели. Обещаю себе, что навещу его в ближайшие дни, чего бы это не стоило.
— И ты береги себя, родной. Я постараюсь в ближайшее время тебя навестить. Целую, папуль. Я очень тебя люблю! До скорого.
Выключаю звонок. Не могу больше врать.
Отец не заслуживает вранья, но и настоящая правда ему ни к чему. Она его убьёт.
У меня из родных, кроме папы, больше никого не осталось. С родственниками у нас отношения не сложились. Наши проблемы их никогда не интересовали, только бабушкино наследство.
— Люблю тебя, папочка… — сиплю. Горло сдавливает очередным спазмом. Мобильник валится из рук и падает на постель. Кажется, что всё настолько плохо, что хуже уже быть не может. Я побила все рекорды по привлечению неудач.
Прикусываю до боли губу. Снова начинаю рыдать. Беззвучно. Потому что не хочу, чтобы в этом доме воспринимали меня слабой и беззащитной узницей. Не хочу, чтобы Исаев этим пользовался. Ненавижу его. Ненавижу себя. Я слабая. Каждый раз, находясь рядом с ним, теряю самообладание. Чувствую себя странно: будто бы защищённой и в то же время полностью уязвимой. И самое страшное в этой ситуации то, что я не пытаюсь что либо изменить. Даже сейчас. Ничего не стоит набрать номер экстренного реагирования и сообщить о моей проблеме, но я не хочу этого делать. Не хочу.
— Почему ты плачешь? — не сразу осознаю, что в спальне нахожусь не одна.
Долго он здесь стоит? Что он слышал из нашего с отцом разговора?
— Маша?
Голос Руслана настойчивый и глубокий. В нём нет ни капли злости. По крайней мере сейчас. Неужели решил сменить тактику и снова припёрся ко мне с бумагами? Я скорее укушу себе палец, чем дам согласие на фиктивный брак.
— Блять, не делай вид, что меня здесь нет! Ладно? — рявкает, вынуждая меня вздрогнуть.
Поднимаю припухшие от слёз веки. Устремляю на него взгляд.
Хмуря брови, Руслан подходит к кровати. Вместо документов на подпись в руках держит несколько пакетов с одеждой, что невероятно радует. Моя сгорела вчера дотла. Теперь я официально нищая и беспризорная женщина в каком-то смысле этого слова…
— Не твоё дело, — ворча, отворачиваюсь к окну, чтобы не видел, как глупо я улыбаюсь. Природу этой реакции не могу объяснить даже себе.
— Всё, что касается тебя — как раз-таки моё дело. Не думаю, что произошедшее в кабинете вызвало настолько негативные эмоции. Из-за чего слёзы, Мария? Вернее, из-за кого?
Слышу, как опускает пакеты на матрас, как обходит кровать.
— Думаю, ты и так всё слышал. Зачем спрашиваешь?
— Не имею привычки подслушивать, — приседает на корточки напротив меня.
Встречаемся взглядами. Он всё так же задумчив. Рассматривает моё зарёванное лицо.
— У тебя для этого есть Дан и его команда. Они — твои уши и глаза. Я не хочу об этом говорить. Хорошо?
Тяжело вздохнув, Исаев хватает мой мобильный.
— Отдай мой телефон! — вскрикиваю, как только осознаю, что он собирается копаться в последних принятых звонках. — Это моё личное. Хватит, Руслан! Прекрати лезть туда, куда тебя не просят!
Отвоевать девайс у Руслана не выходит, и это ещё больше злит, как и момент, когда он дёргает меня на себя. Стягивая с кровати, вынуждает завалиться вместе с ним на пол. Оказавшись под горячим мужским телом, всхлипываю и замираю, удивлённо мигая ресницами.
— Отдам, когда узнаю, кто испортил тебе настроение. Хорошо?
Зажатый в крепкой ладони мобильник едва не трещит перед моим лицом. Он всё ещё у него. Дёрнувшись, захватываю глоток воздуха и, что есть силы, начинаю возмущаться:
— Ты меня достал! Уймись! Оставь меня в покое и выйди! Пожалуйста…
— Марья, хватит, — плотно прижимая меня к мягкому ковру, Исаев шумно выдыхает в шею. Опаляет кожу. Вынуждает меня ощутить очередной прилив необъяснимых чувств. Они образуют в груди щекотку и лёгкий тремор. Закручивают в животе горячие вихри сладостной боли. Препятствовать этому невозможно. Ощущение сжатой пружины в лоне сводит с ума.
— Свекровь, — выцеживаю сквозь зубы, когда понимаю, что сопротивление только усугубляет моё положение. — Доволен? Теперь можешь с меня слезть?
— Я не могу быть доволен, когда ты лютуешь из-за разных тварей. Разберусь с ними, тогда и буду доволен.