В нескольких метрах от нас, за пеленой летящих хлопьев снега, замечаю знакомую женскую фигуру в длинной норковой шубе. Таких в городе не купишь на каждом углу. Такую носит Нина Станиславовна.
Повиснув на плече мужчины, женщина едва перебирает ногами. Явно убивается горем. Поскальзывается. Едва не падает коленями в грязную жижу. Её подхватывает муж.
— Боже мой, это моя свекровь? — присмотревшись получше, узнаю её лицо. — Дай мне минуту.
Рванувшие в груди эмоции вынуждают меня выскочить из машины и броситься им навстречу. Наверное делаю это на инстинктах. Умом понимаю, что не стоит, что она причинила мне столько боли, но мне отчего-то становится их обоих жаль. Ведь у нас были и хорошие моменты. Не только плохие. А ещё рядом морг. И это срабатывает как триггер.
— Блять, Маша, постой! — в спину доносится недовольное рычание Исаева. Но как бы там ни было, я наверное обязана выразить соболезнования. Не знаю, что мной движет. Скорее всего общее горе.
— Роман Васильевич! — выкрикиваю я, подбегая и подхватывая свекровь под локоть, когда та едва не оседает на землю. — Держитесь, Нина Станиславовна. Господи, мне так жаль. Не знаю, как выразить сострадание…
Голос меня подводит. Становится сдавленным. Возникшее за грудиной напряжение затрудняет проходимость воздуха. Пекут лёгкие и глаза. Я плачу вместе с ними. Мне больно. Мне очень жаль Петра. Никак не могу поверить, что его жизнь так внезапно оборвалась.
— Не нужно, Мария, — бездушие свекра натянутой струной режет нервы. Он и раньше меня не жаловал любезностями, а сейчас и подавно. Окатывает жгучим презрением, будто ледяной водой. — Что тебе до нашего горя? Уходи. Пошла прочь.
— Не говорите так. Петя был моим мужем… — хриплю я дрожащим голосом, отходя от них на шаг.
— Мужем??? — свекровь вгоняет в меня полный ненависти взгляд. Я вздрагиваю, ощущая его убийственную мощь. Если бы она могла им сжигать, то наверное уже это сделала. Впрочем, кожа и без огня невыносимо горит. Так тяжко мне ещё не было. Хочется закричать на весь мир!
Господи, а как же я? Ведь она даже сейчас не чувствует своей вины. Не пытается раскаяться. Могла бы и не делиться со мной ошибками, но было бы достаточно уважительного отношения.
— Маша, в машину! — где-то на задворках сознания звучит приказ Исаева.
Я реву, захлёбываясь слезами, пока эта бессердечная с помутнённым рассудком женщина пытается меня растоптать и облить грязью.
— Дрянь! Да как ты смеешь о нём говорить, шалава деревенская! Ты! Ты…
— Тише, Ниночка, тише, — успокаивает её свёкор в попытке оттащить к машине. — Не стоит она твоих нервов…
— Подстилка олигарховская! — не унимается свекровь в промежутках между рыданиями. — Приживалка! Ты должна быть на его месте! Ты, а не мой сыночка! Говорила ему не связываться. Так нет же. Не послушал. И где он сейчас! Оставь меня, Рома! Дай я её задушу!
Вырвавшись из рук мужа, Авдеева бросается на меня, но не успевает вцепиться в горло. В последний момент Руслан встаёт между нами стеной. Крепкой и неподвижной. Способной выдержать любой напор.
Врезавшись в него грудью, свекровь теряет равновесие и плюхает задницей в грязный снег.
Я прижимаюсь к его спине, вцепляясь заледенелыми пальцами в мягкую ткань пальто. Дрожу, жалея о чертовом сострадании.
Зачем я к ним ринулась?
Нельзя проявлять слабость. Она губительна. Она разрушает человека как личность, превращая в ничтожество. Даже самое незначительное её проявление способно разрушить жизнь.
— Твари… какие же твари… — причитает Авдеева, поднимаясь на ноги с помощью мужа. Тот, угрожая Руслану судом, проклинает нас на чём свет стоит.
— Вы заплатите, оба! И отморозки, которых вы заставили звонить ему и требовать деньги! Все заплатите! Сволочи! Убийцы! Это ваших рук дело! Вы ему угрожали из-за этой дряни! А он бегал за ней собачонкой, словно гордость потерял. Словно обезумел. Мой сын никогда не напивался! Никогда не садился пьяным за руль! Вы его убили! Будьте вы прокляты! Нелюди!
— Бог дал, бог взял, — отсекает Руслан ровным безэмоциональным тоном, прерывая вой Нины Станиславовны. — Плата за грехи, — поясняет. — За нерожденных и убитых вами детей… ваших внуков…
Глава 36. Точка невозврата
Маша
Несколько дней спустя…
— Спасибо, Даша. Меня всё устраивает. Можете быть свободны, — вытаскиваю из сумочки конверт с деньгами и вручаю его стилисту. — Губы я накрашу сама. Ваш гонорар. Возьмите.
— Благодарю. Желаю вам счастья в личной жизни. Всего хорошего.