расставляю все напитки на столе. — Ваш заказ. Могу ли я предложить вам что-нибудь
ещё? — спрашиваю я, невинно строя им глазки и покусывая ноготь.
— Как насчёт того, чтобы подпрыгнуть? — спрашивает меня блондин, хватая за
руку.
— О, малыш, прости. Это не входит в мои обязанности. Хотя, я могу послать за
Холли, — я хватаю его руку, чтобы вырвать свою, и он отпускает меня.
— Ты сделаешь это, — говорит он, хватая свой стакан и делая глоток. Все приятели
подбадривают его. Понятия не имею почему, да это и не важно.
Я разворачиваюсь на каблуках и ухожу, затем проверяю другие свои столики,
прежде чем найти Холли в ванной комнате.
— Эй, за седьмым столиком хотят приват. Но будь осторожна, он распускает руки.
— Неужели?
Холли великолепна. Она обладательница рыжих волос и нефритовых глаз. Холли
популярна, потому что она — единственная рыжая, и, по-видимому, большинство парней
это заводит.
— Наверное, — я пожимаю плечами.
— Ты в порядке? Что-то ты грустишь в последнее время, но мы всегда так заняты,
что никогда с тобой не разговариваем, — она поправляет лифчик и проводит пальцами по
своим длинным волосам.
— Да просто жизнь, понимаешь?
— Всегда веди себя, как я.
Мы идем на первый этаж, и я сжимаю ее плечо, прежде чем сделать очередной
обход. После утомительной ночи, я забираю счет у парней из колледжа. Маленькие
говнюки оставляют мне только десять процентов чаевых. Слезы наворачиваются на глаза
от гнева на то, что десять процентов от трехсот долларов так чертовски важны для меня.
Я машу девушкам и иду к своей машине, все ещё злясь. Я не хочу делать это больше,
чем мне необходимо, но когда у меня удачная ночь, я могу получить столько денег,
сколько не могу заработать где-либо еще.
Хотя уже почти три часа утра, Кейт все еще не спит, когда я прихожу домой и
захожу в дом.
— Привет, — шепчу я.
— Привет. Он вел себя хорошо. Просидел до 9:30, прости.
— Все в порядке, это же пятничная ночь. Ну, субботнее утро, по сути.
Она зевает, а следом и я, и мы обе смеемся. Я протягиваю ей деньги и провожаю до
двери.
— Ой, забыла тебе сказать. Какой-то парень приходил сюда и искал тебя.
— Он сказал, что хотел?
— Нет. Просто спрашивал тебя. Он искал Кортни Галлахер.
Мои подозрения росли.
— Он не сказал, откуда он?
— Нет, прости.
— Что ты сказала?
— Лишь то, что в данный момент тебя нет дома. Он сказал, что вернется завтра и
ушел.
Я скрещиваю руки на груди и опираюсь на дверной косяк.
— Это странно.
— Ага, я тоже так подумала.
— Хмм. Хорошо, будь осторожней за рулем. И спасибо.
50
— Не за что. Пока.
— Пока.
Как только она уезжает, я, убедившись, все ли двери заперты, проверяю Бена,
прежде чем принять быстрый душ и лечь спать.
* * *
Непрекращающийся стук в дверь будит меня, я сбегаю вниз, все еще в полудреме, не
желая, чтобы шум разбудил Бена. Я тихонько открываю дверь, и мужчина в костюме
поднимает брови.
— Кортни Галахер?
— Да?
Он протягивает мне конверт, и у меня нет выбора, кроме как взять его.
— Вы оповещены.
— Что? — мое сердце колотится, когда я закрываю дверь, чтобы Бен не мог
услышать. — Эй. Что ты имеешь в виду? Что это?
Он игнорирует меня и садится в машину, затем уезжает.
— Оповещена? Какого черта?
Я сажусь на качели, которые стоят между нашими с Сэмом дверями, и разрываю
клеевой шов на конверте. Когда вытаскиваю письмо, голос Сэма отвлекает меня.
— Пока, Лиза.
— Пока, Сэм. И еще раз спасибо.
Я поднимаю голову вверх, и та же блондинка, что я видела прежде, выходит из его
дома. Закатываю глаза и делаю вид, что не замечаю его присутствия на верху лестницы.
Какой внимательный парень, убедился, что она добралась до своей машины. Я не в
состоянии прочитать что-либо на бумаге, пока дверь машины блондинки не
захлопывается. Я глубоко вздыхаю и объясняю себе:
— Мы не вместе, и мне все равно. Мне все равно, с кем он спит. Это не мое дело.
Я разглаживаю бумагу и начинаю читать. Когда я, наконец, сосредотачиваюсь на
словах, то падаю на колени и прижимаюсь к ним грудью. Все мое тело трясет, и я не могу
дышать. У меня кружится голова, я хватаю ртом воздух. Пытаюсь встать, но мои колени
слишком слабы.
— Дерьмо, Кортни, что случилось? — руки Сэма поднимают меня, и он убаюкивает
меня на своей груди.
— Нет. Нет. Нет, — плачу я. — Бен, — я изо всех сил пытаюсь высвободиться из его