— Не за что, — она отпивает из бокала и ставит его на журнальный столик. — Что я
могу сделать? Я чувствую себя такой беспомощной.
Из меня вырывается горький смешок.
— Я должна была провести весь день в поиске адвокатов, но всякий раз, начиная, я
понимала, что у меня нет денег. Я облажалась, — слезы вновь выплескиваются наружу, и
я проклинаю себя за подобную слабость.
— Я помогу тебе. Сниму наличные со своей кредитки или чем-то еще.
— Нет. Я не могу позволить тебе сделать это.
— Это не для тебя, это для Бена. Прекрати упрямиться и прими помощь.
Она права, и если бы это было любой другой ситуацией, не имеющей отношения к
Бену, я бы никогда не приняла деньги от кого-то. Но это — мой единственный выход.
— Ненавижу это, но я должна, — признаю я.
— Ты сделала бы это для меня?
— Конечно, если бы я могла, то сделала бы.
— Тогда все улажено. Обзвони всех поблизости и назначь встречу с адвокатом, а я
пойду в банк в понедельник. Мы разберемся с этим. Он не заберет Бена.
Я хочу, чтобы ее уверенность передалась мне, но знаю, чем все это кончится —
бедная мать-одиночка против неким образом разбогатевшего мужчины, нанявшего
лучших адвокатов в городе. Его слово против моего. Я работаю в стрип-клубе. И я так зла
на себя, что не взяла каких-либо письменных обязательств, когда была беременна Беном.
Все, что я сделала, — вписала его в свидетельство о рождении. Я не взяла с него
письменный отказ от своих прав.
— Почему я была такой глупой?
— Ты не глупая. Почему ты так говоришь?
— Я не взяла с него какую-либо расписку; я позволила ему выгнать меня, а потом
просто ушла. Что, черт возьми, со мной не так? — я смотрю на нее в шоке. — Мои
родители были правы. Все это время я была так упряма. Мне нужно было прислушаться к
ним, а теперь у меня могут отнять Бена.
Если бы я могла это контролировать, я бы старалась быть спокойной и не столь
драматичной. Но я не могу. Все мое тело трясет, а страх потерять сына завладел каждой
клеточкой моего тела, мои вены охвачены пламенем. Мое зрение становится размытым, а
встревоженный голос Моны усиливается, а затем затухает. Мое дыхание прерывается, и я
хватаюсь за грудь, пытаясь отыскать способ снова дышать.
Сильные руки оборачиваются вокруг меня, и хриплый голос Сэма прорывается через
пелену. Я моргаю, и его красивое лицо становится более четким, морщинки от
беспокойства образуют складки на лбу. Как будто выходя из воды, слова вновь обретают
смысл, и я цепляюсь за Сэма для поддержки. Его мужественный древесный аромат и
сильное тело заставляют меня чувствовать себя в безопасности в данный момент, и я
кладу голову ему на грудь.
Мона судорожно перебирает своими руками по мне, когда Сэм кладет меня на
диван. В ней просыпается медсестра, и я морщусь, когда она светит фонариком мне в
глаза.
— Прекрати. Я в порядке, — я пытаюсь сесть, но у меня кружится голова. — Ого!
— Ложись, детка. Тебе нужно отдохнуть, — Сэм держит мокрое полотенце и стакан
воды с соломинкой.
— Что случилось?
Он стоит на коленях, прижимая прохладную ткань к моему лбу, и смотрит на Мону.
— У тебя была паническая атака, — говорит она.
— О! Логично.
56
— Держи, — Сэм предлагает мне соломинку, я делаю глоток и тут же чувствую
облегчение, когда холодная жидкость ослабляет боль в горле.
— Мамочка, что случилось? — Бен робко стоит у края журнального столика. Он не
должен видеть меня такой.
— Мамочка чувствует себя не очень хорошо, приятель. Давай вернемся наверх,
хорошо? Она не хочет, чтобы ты заразился от нее простудой, — говорит Сэм. Он берет
ситуацию под контроль и, подбирая Бена, исчезает наверху. Он словно знает, что я не
хочу, чтобы Бен видел меня в таком состоянии.
— Ты справишься с этим? — спрашивает Мона, жестом показывая, куда они
направились.
— Ага.
Я, наконец, смогла сесть и успокоиться.
— Как он попал сюда? — спрашиваю я.
— Воспользовался своим ключом. Он сказал, что услышал плач и знал, что
произошло, поэтому хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
— О! — мой мир скоро рухнет, но я позволяю себе слегка улыбнуться, зная, что Сэм
заботится обо мне достаточно, чтобы проверить меня.
— Откуда он знает? — ее вопросительный тон не отстает от меня. Она не самый
большой поклонник Сэма после того, что он сделал. Я не осуждаю ее, я чувствовала бы то
же самое, если бы мы поменялись ролями.
— Он был здесь сегодня утром, когда я получила письмо.