«Какого черта? Почему он внезапно разозлился? Клянусь, у этого мужчины больше
перепадов настроения, чем у женщины с ПМС».
— Он сумасшедший? — спрашивает Бен, вытирая рот рукавом своей рубашки.
— Используй салфетку. И нет, я так не думаю, — я улыбаюсь так убедительно, как
только могу, и обмакиваю салфетку в воде, чтобы вытереть шоколад с его рта. Надеюсь,
что он не чувствует мое разочарование. — Тебе нужно сходить в туалет, прежде чем мы
поедем домой?
— Нет.
— Ладно, бери свой мусор и пошли.
Мы встречаем Сэма снаружи, и он молча открывает нам дверцы, прежде чем отвезти
домой. Бен объелся, я могу утверждать это, потому что он не разговаривает. Я откидываю
голову назад на сидение и смотрю в окно. Рука Сэма дотрагивается до моей, и я
нерешительно переплетаю свои пальцы с его. Я не понимаю, как в одно мгновение он
может быть таким любящим и оберегающим, а в следующее — выходить из себя, как
ребенок, по причине, которая мне даже не известна. Гонка за ним изнурительна. Но как бы
то ни было, есть в нем что-то, ради чего стоит бороться, и мне интересно, хватит ли у меня
сил для этого.
Он паркуется на подъездной дорожке позади своего грузовика. Я вытаскиваю свою
ладонь из его и открываю дверцу для Бена. Мы все поднимаемся по ступенькам, и я
ожидаю, что Сэм пойдет к себе. Часть меня хочет поговорить о том, что он сказал Мэтту,
а другая просто жаждет, чтобы он ушел, так как я не понимаю, чем так разозлила его. Он
кладет руку мне на поясницу и слегка подталкивает в сторону моей двери. После того как
мы входим внутрь, Бен собирается бежать в свою комнату, но я останавливаю его.
— Что ты скажешь Сэму за мороженое?
— Спасибо, Сэм.
— В любое время, — он улыбается Бену, теперь, по-видимому, вернувшись к
своему нормальному состоянию.
— Можно я теперь поиграю?
— Да.
Бен убегает наверх, и, как только он оказывается вне пределов слышимости, я
поворачиваюсь и тычу пальцем в Сэма, готовая наброситься на него с кулаками за то, что
он вел себя, как придурок. Но он хватает мою руку и притягивает меня к себе, потом
обнимает и прижимает мою голову к своей шее.
— Прости, но я не могу смириться с мыслью, что ты работаешь в этом месте. Меня
ужасно раздражают мысли о том, что эти засранцы видят тебя голой, — извиняющийся
шепот смешивается с сердитым тоном, который слышен в его голосе.
Мое сердце напугано его признанием, и я бормочу:
— Я не голая.
— Нет, но мне все равно это не нравится.
Он тихо и медленно потирает мне вверх и вниз спину ладонями.
— Мне тоже, но у меня нет выбора.
76
Он удерживает меня пару минут, и я отступаю, внезапно осознавая, что так и не
поговорила с ним о Мэтте.
— Что случилось с Мэттом?
— Ничего. Он пытался вести себя, как обиженная задница, сказал, что ты
действовала против него и шантажировала.
В моей голове тут же начинают проигрываться сценарии, но нежная рука на моем
лице выдергивает меня.
— С ним покончено, он ушел побежденным, детка. Похоже, он получил документы,
прежде чем поговорил с Дентоном, потому что у него не было ни малейшего понятия, что
мой отец узнал о романе его жены.
— О, он просто ушел? Даже не спросил о своем сыне?
Мое сердце болит за моего маленького мальчика.
Он делает глубокий вдох и качает головой.
— Но он и не заслуживает того, чтобы дышать тем же воздухом, что и Бен. Он кусок
говна, и я сказал ему, что лучше мне никогда не видеть его рядом с Беном.
Я прерываю его.
— Ты что? — рявкаю я.
Он поворачивает голову назад.
— Я сказал ему, чтобы он никогда не связывался с тобой или Беном снова.
— Кто ты такой, чтобы принимать подобное решение? — ору я. Что, если Мэтт
действительно хотел узнать своего сына? Имею в виду, что я не хочу отказаться от опеки,
но была бы не против того, чтобы Бен встретился с отцом. Каждый ребенок заслуживает
того, чтобы знать, кто их родители. Я уверена, что это не было любезной просьбой Сэма,
держу пари, что он ему угрожал.
— Ты прикалываешься надо мной, да? — спрашивает он недоверчиво.
— Послушай, — я сжимаю переносицу, — я ценю все, что ты сделал, ты даже не
представляешь насколько. Чем ты пожертвовал для меня... для нас. Но ты не можешь так
делать.
Он отходит и скрещивает руки на груди. Руки, которые заставляют меня чувствовать
себя в безопасности, будто ничто не может коснуться меня, когда они вокруг меня.
— Не могу делать что? Заступиться за вас? Убрать этого ублюдка из вашей жизни?