Вот! Кажется, пришел! И точно: шелестят пакеты, слышатся шаги в прихожей. На цыпочках подкрадываюсь к кровати, ложусь, приняв сексуальную позу, — удивительно, что я еще помню, что это вообще такое, — и пишу любимому сообщение: «Загляни в спальню. Только тихо. И срочно»
До меня доносится тихое пиликанье телефона. Отлично! Получил. Потом шаги…
— Фух, еще рейс задержали, потом багаж никак не мог забрать… А чего ты при свечах, у нас лампочка перегорела?.. — Марк входит в спальню, видит меня и застывает с ошалевшим видом. — Это… что?
— Это я… — мурлыкаю, кокетливо проводя указательным пальцем по бедру.
— Ты чего? А эта майка откуда?
— Это пеньюар.
— Зачем?
Иногда мне кажется, что фамилия Озолс неспроста означает «дуб» в переводе с латышского.
— Затем, Марк, — терпеливо поясняю я, — что у нас сегодня брачная ночь.
— А тебе что, уже можно? — он сглатывает и поправляет галстук. — Ты ведь не шутишь?
— Ни капельки. Я бы попросила у врача справку, но не знала, что ты такой…
Договорить мне Марк не дает. Не успеваю я моргнуть, как он, швырнув на пол пиджак, броском пантеры прыгает на матрас рядом со мной.
— Боже… — его голос дрожит от нетерпения. — Повтори, я… Я думал, не доживу…
— У нас брачная ночь. Мы будем заниматься любовью.
— О, да… — он блаженно прикрывает глаза, и у него такое выражение лица, будто он уже кончил.
Никогда не видела, чтобы мужчина раздевался так быстро. Я хотела его и ждала, когда же, наконец, снова окажусь в его объятиях, но представлял это себе чуть более романтично. А Марк так судорожно выпутывается из штанов, как будто от этого сейчас зависит его жизнь.
— А прелюдия? Тебе разве не нужно как следует возбудиться? — озадаченно наблюдаю, как он рвет на груди рубашку.
— Шутишь? — он указывает взглядом на внушительную возвышенность в своих трусах. — Я этим только и занимаюсь последние два месяца. Возбуждаюсь.
— Но я же… Я же не красилась даже! И мои спортивные штаны — такой себе секси-наряд.
— Женщина, — он пододвигается ко мне и нежно проводит ладонью по моим волосам. — Мне достаточно одного присутствия, чтобы возбудиться. Неважно, что при этом на тебе надето или не надето: в моем воображении ты в любую секунду можешь оказаться голая на массажном столе. И вот подожди, закончим ремонт на втором этаже, я куплю стол, и минимум раз в неделю мы будем устраивать сеансы СПА, — он целует меня, и все мои страхи растворяются в его нежности.
Я люблю его так сильно, что непонятно, как у меня до сих пор не разорвалось сердце. Его горячие крепкие ладони жадно блуждают по моему телу, заставляя меня дрожать от страсти. Низ живота приятно ноет, кровь приливает к промежности, и между ног становится влажно и мокро.
Марк опускает руку, пробирается под резинку моих трусиков и, нащупав по-бразильски гладкие губы, прерывисто втягивает воздух.
— Что ты со мной делаешь… Плохая девчонка…
— Может, уже накажешь, как следует? — развожу ноги в стороны, и Марк жадно осматривает место предполагаемой казни. — Видишь, тут даже снимать ничего не надо, специальная прорезь для…
— Молчи, если не хочешь, чтобы я кончил, так и не добравшись до тебя.
Этого я, разумеется, меньше всего хочу, поэтому делаю вид, что запираю рот на замок и выбрасываю ключ. Раскрытыми остаются только мои нижние губы.
Марк дразняще проводит между ними указательным пальцем, скользит вверх-вниз, каждым движениям вызывая во мне дрожь, как от электрического разряда. Легонько теребит затвердевший клитор, потом вводит палец в меня, и я не могу сдержать стона.