Захожу в спорткомплекс и вижу, как Оля почти бежит к выходу, залипнув в телефон. Она поскальзывается на этой идиотской плитке, и я едва успеваю подбежать и спасти ее от падения.
Ловлю её точно как в день знакомства, а мне только в радость прижать её к себе, да ещё и для такого дела. Пахнет она крышесносно, выглядит ещё лучше. Залипаю на губы и забываю, что надо бы Кроху уже отпустить, пока она не бьёт мне по груди ладонями, оживляя.
— Спасибо, — вроде благодарит, что упасть не дал, а вроде хмурится опять недовольная. Из-за того, что отпускать не хотел? Так я и сейчас не хочу, приходится просто, чтобы за маньяка меня не посчитала и вообще не отдалилась, когда хоть немного стена между нами пошатываться начала.
— Где пропадали, Ольга Сергеевна? — спрашиваю, сунув руки в карманы, чтобы не схватить ее и на плече к себе домой не унести, забирая от всех. Бесят эти взгляды на неё, бесит, что взаимности от асфальта больше, чем от заразы этой. Я девчонок тупо не умею добиваться, не приходилось никогда. Сами липли как пиявки, а тут ни в какую.
— Дела были, Ковалёв, — фыркает, бешу ее, — Вам-то какое дело?
— Соскучился, — пожимаю плечами, снова её с толку правдой сбивая. Я же уже говорил, что врать не буду, — хорошо с вами, а без вас грустно было, даже полюбоваться некем.
— У вас вполне симпатичные сокомандники, — хихикает.
— Мне больше девушки нравятся. Спортивные, зеленоглазые, колючие и вкусно пахнущие, — добиваю её, пытаясь сделать вид, что меня не задели слова о том, что в команде у нас симпатичные есть. Кого это она уже заприметила?!
— От вас цветы, да? — прищуривается, как будто в убийстве меня подозревает. Видела букет, значит. Интересно, выбросила?
Киваю. А чё отрицать? Сказать, не моё, чтобы она ухажёра в ком-то другом искала? Не-не, мне такого счастья не надо, я единственным быть хочу. Поэтому и о симпатии ей почти напрямую признаюсь, чтобы не ходить вокруг да около и ждать, пока её кто-то другой к рукам приберет.
— Это лишнее, — поджимает губы и в глаза мне не смотрит, сверлит взглядом окно. — Не нужно цветов, Антон, и ваших вот этих намёков, ясно?
— Почему?
Не понимаю. Если хочу, значит буду. Что значит не надо? Мои чувства, что хочу с ними, то и делаю.
Оля странно смотрит, как будто бы насквозь меня видит. Слишком очевидно, что втрескался я, да? Ну ладно, смотри, я не скрываюсь. Могу хоть всю душу наизнанку вывернуть, хочешь?
— Просто не нужно, — снова опускает глаза, смягчается немного, тон меняется. Не получается у нее долго образ колючки и ведьмы держать. — Во-первых, я ваш тренер, а во-вторых… Боже, да вы же младше, Ковалёв! Поэтому оставьте все попытки, ничем хорошим это не закончится.
Она убегает на улицу быстро, чуть не снося меня ураганом, а я стою и пытаюсь понять, чё сейчас было.
Опять отшила, это понятно. Но как? Из-за возраста, серьезно?
Походу, разница в возрасте в нашей недопаре не смущает меня одного. Да твою же мать, а! Не было печали.
Глава 7. Антон
Этой ночью я сплю, потому что потискать Олю всё-таки удалось. Я как ненормальный теперь на её прикосновениях только и существую. Перепадает что-то — крепко сплю. Не вижу ее целый день — мучаюсь с бессонницей и с ума потом целый день схожу невыспавшийся.
Не успеваю толком проснуться, как в дверь кто-то звонит. Ну кого ещё принесло? Иду открывать прямо в трусах, пусть скажут спасибо, что не без них, нехер в такую рань приходить.
Открываю дверь, и… Даша. Да что ж ты…
— Даш, ты опять?
— Можно войти? — стоит жмется, губы кусает, как будто и не Даша даже. Всегда развязная, ничего не стесняется, а тут тушуется как котенок в угол отморозками забитый.
— Ну, входи, — пропускаю внутрь и иду натягиваю шорты. От Даши надо подальше держаться, она знает рычаги давления на меня, опять на колени встанет, а я голову потеряю, буду потом себя винить, что Оле изменил, несмотря на то, что мы даже ещё не вместе. — Зачем ты пришла, Даш? — иду на кухню, жрать хочется так, как будто сто лет не ел. В холодильнике мышь повесилась, придется доставку заказывать. В такие моменты я тоже хочу вернуться к маме, чтобы питаться нормально, потому что я тот ещё кулинар.
— Картошка есть? — спрашивает Даша, входя следом за мной. Киваю. Картошка есть, лук, кажется, тоже. — Давай пожарю, будешь?
Картошку-то? От этого у меня мозги ещё сильнее чем от минета отключаются. Даша знает два рычага давления на меня, хорошо что про сырники и о том, что я обожаю когда мне как коту за ухом чешут, только мама знает. А то Даша бы меня в плен взяла со всеми этими знаниями, и я бы не сопротивлялся вообще.